И, лучезарно улыбнувшись, вкатил сразу три инъекции некоего состава. Который отлично усваивается организмом именно при повышенной нагрузке.
– Через сутки ваш организм привыкнет к новому состоянию, – добавил врач, взглянул на показания компьютера и скомандовал: – Вперед!
И Титов побежал, набирая скорость и ускоряя дыхание. Вдох-вдох-вдох, выдох-выдох-выыыдох…
– …Раз, два, три!.. Нырок! Вдох! Раз, два, три! Нырок! – командовал инструктор бассейна Сорокину и Стасюку, проходившим дистанцию комбинированным способом.
Пациенты плыли брассом на три счета, потом ныряли и шли под водой тоже три счета. После первой сотни метров время проныра увеличивалось вдвое. А после третьей – втрое.
– Человеческие легкие способны держать значительный запас воздуха, – пояснял инструктор. – При активном движении вы можете не дышать как минимум полторы минуты. Тренированный человек – до трех. Уникумы – до пяти. Вы пока не уникумы, но до трех минут дойдете! Работаем!
И они работали. Забыв обо всем, сосредоточив внимание на движении тела, на ритме дыхания и не обращая внимания на растущую боль в мышцах. Раз можем, то сделаем! Молодым везде у нас дорога, а до почета еще сто лет!
Кто бегал, кто плавал, кто тягал железо в тренажерном зале. Кое-кого усадили на велосипеды и заставили наматывать круги вокруг пансионата. Еще несколько счастливчиков рвали веслами воду на озере, гоняя лодки от берега к берегу.
После больших нагрузок опять ванны, новые порции инъекций и пилюль, сеансы психокоррекции и зондирования подсознания. Весь организм – от мозга до пальцев ног – должен четко усвоить: теперь он молод, полон энергии, сил и жажды жизни. И работать в соответствии с этой установкой.
Встретились ветераны только вечером. На облюбованной лужайке возле волейбольной площадки. Сюда уже принесли покрывала из какого-то упругого, излучающего тепло материала. Еще полтора десятка пластиковых кресел наподобие шезлонгов и несколько столиков для напитков.
Сегодня в основном говорили о будущем. Как жить, где жить, на что жить? Стоит ли пробовать наладить контакт с родственниками или бывшими знакомыми? И вообще, не лучше ли уехать за границу?…
– Деньги из квартир, может, возьмем. Но что дальше? – рассуждал Семен Медведев. – Уезжать в другой конец страны, искать работу по старой профессии или переучиваться?
Думали. Прикидывали варианты, считали. Потом кто-то озвучивал пришедшую в голову идею. После короткого обсуждения ее заносили в список и продолжали думать.
Через час в списке (его составлял Оноженко) значились десять вариантов. От вербовки в армию до отъезда за рубеж. И все варианты имели массу недостатков.
– Может, у инопланетян спросить, – подал еще одну идею Казимир Астахов. – Они что-то предложат…
– Ну да, с собой заберут! – фыркнул Баскаков. – На космический корабль. Покорять просторы Вселенной!
Возник короткий спор, результатом которого стал еще один пункт в списке. Напротив него жирный знак вопроса. Сильно сомневались молодые ветераны в целесообразности разговора с пришельцами. Но совсем вариант не отбрасывали. На всякий случай.
Так и проговорили до отбоя. Но ничего конкретного не придумали. Отложили на потом и пошли спать. Сейчас главное – график. Остальное второстепенно.
Тоня пропала утром. Титов не услышал привычного голоса, не увидел белый халатик и стройные загорелые ноги, не полюбовался улыбкой на сочных губах.
Дежурный врач туманно объяснил, что нескольких сотрудников срочно отозвали на Семптарику. И, мол, еще с десяток улетит к вечеру.
Генерал подумал, что это начало сворачивания пансионата, но врач опроверг его догадки, сказав, что пока не закончен курс, пансионат будет работать.
До обеда были процедуры и тренировки, выяснять причину столь поспешного отлета некогда. А перед обедом Титова нашел главврач.
Стербот выглядел встревоженным и не скрывал этого.
– Есть новости? – спросил его Титов.
– Есть, но опять ничего конкретного. Завтра утром прибывают представители руководства колонии. Зачем, не знаю.
– Проверка?
Стербот вышел из задумчивого состояния и слабо улыбнулся.
– Нас не проверяют. Мы отсылаем отчеты о проделанной работе, но это чисто научные сведения. Информацию о Земле и анализ данных уже давно передали на Достею.
– Может, ваше руководство решило все же наладить контакт с Землей?
Стербот отрицательно покачал головой.
– Решение было принято парламентом и утверждено высшим руководством федерации. Никто не в силах его отменить. Тут нечто иное. Илья Дмитриевич, я вас зачем искал! Давайте перенесем запланированный разговор на завтра. Будет присутствовать руководство, вы сможете задать вопросы им.
Титов пожал плечами.
– Завтра так завра. Я скажу всем.
– Благодарю, Илья Дмитриевич.
– Да, вопрос, – спохватился Титов, когда главврач уже уходил. – Куда вы услали Тоню? Летонию?
– У нее выпускные экзамены в медицинском центре. А потом начало практики.
– Ясно…
– Извините, Илья Дмитриевич, – осторожно сказал Стербот. – Если вам необходима… медсестра, мы пришлем сотрудницу.
Взгляд главврача был красноречив, да и слова предельно понятны. Титов хмыкнул и качнул головой.
– Да нет, не стоит. Обойдусь.
– Хорошо. Тогда приятного аппетита!
– Благодарю!
Человек привыкает ко всему. К хорошему и плохому, к новому и непонятному. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то вовсе с трудом. Но привыкает. Так уж он устроен.
К тому, что рядом с ними находятся настоящие инопланетяне, бывшие старики (ветераны, пенсионеры и т. д. и т. п.) тоже привыкли. Тем более ничего особенного в них нет. Люди, как люди, две руки, две ноги, одна голова. Вполне приятные, вежливые, обходительные. Все отличие от землян – место рождения и способность жить больше двух сотен лет.
Пришельцы все сделали правильно: сперва вылечили стариков, вернули им молодость, а потом уже признались, кто они собственно есть. И получившие вторую юность ветераны восприняли шокирующую новость вполне нормально.
Прошло два дня, и соседство с инопланетянами стало обыденностью. Теперь головы пациентов занимала проблема будущей жизни. Но тут было проще. Это в восемьдесят трудно, или даже невозможно начинать жизнь заново. А в двадцать пять легко! Багаж знаний и опыт огромны. С голоду никто не умрет.
Уже на второй день все разговоры свелись к планированию дальнейших действий. У каждого была своя идея, обычно начинавшаяся с: «Вот выйду отсюда…» Тем, кто в двадцать-тридцать лет пережил большую войну, житейские проблемы не страшны.
Оживление в неспешные беседы внес отъезд части персонала. Кроме Титова, своих медсестер лишились еще пятеро. Но и это скорее вызвало удивление, чем раздражение или недовольство. Осталось немного, потерпят. А там все девчонки твои! Как все-таки здорово снова стать молодым – все доступно, все возможно! И глупостей, свойственных юному возрасту, не натворить, опыт не даст.
