Она представила, как пламень настигнет их здесь и сколько
страшных, мучительных секунд жизни останется им в этом узеньком переходе, и
застыла на миг. Но железная рука графа поволокла ее дальше, до боли стискивая
пальцы.
На бегу Лиза глянула назад и испустила страшный крик, увидев
в основном переходе огонь, стремительно летящий… мимо, мимо, по правому
ответвлению подземного хода!
– Все это время мы бежали по вытяжной трубе, – бросил граф
через плечо. – Неудивительно, что пожар преследовал нас!
Они уже не бежали, шли очень быстро, и перебаламученные
мысли Лизы никак не могли успокоиться, так что не вдруг она сообразила, что же
означает их кратковременное спасение: ход, которым они бежали прежде, вел
куда-то на поверхность; именно поэтому там был сквозняк, раздувавший огонь;
здесь нет огня, – значит, и сквозняка нет; значит, этот ход или ведет в глубину
подземелья, или оканчивается тупиком.
Так оно и оказалось.
* * *
Коридор постепенно пошел вверх. Не было никакой лестницы, и
подъем делался круче и круче, пока вконец измученные путники не взобрались на
небольшую площадку, с двух сторон сдавленную стенами, а с третьей – широкими,
низкими воротами, окованными железными полосами и запертыми на большой висячий
замок.
– Вот те на, – пробормотал граф, словно не веря своим
глазам. – Такой пакости от Фортуны я никак не ждал!
Он снова вынул стилет и принялся ковырять им в замке,
пытаясь нащупать нужную пружинку. Привело это к тому, что, звонко щелкнув,
кончик стилета отломился, и граф даже взвыл от злости:
– Ах, кабы лом! Или хоть пистолет!
Пистолет?.. Это слово пробудило у Лизы какие-то смутные
воспоминания. Она опустила глаза и взглянула на свою правую руку, которую, как
она чувствовала, все время оттягивала какая-то тяжесть. Лиза была слишком
испугана, чтобы даже задумываться над этим; теперь, как на чудо, смотрела на
пистолет, зажатый в руке. Тот самый пистолет, из которого она выстрелила в
мессира!
Издав радостный крик, де Сейгаль подскочил к Лизе и с трудом
расцепил пальцы, намертво стиснувшие рукоять. Только сейчас Лиза рассмотрела оружие,
спасшее ей жизнь. Это был английский двуствольный пистолет, очень миниатюрный,
чистой и мастерской работы.
Граф торопливо проверил его и вздохнул с облегчением:
– Слава богу, один ствол заряжен. Я был уверен, что вы
нажали на оба курка, судя по тому, что рожа этого поганого псевдо-Юпитера
превратилась в кровавую кашу.
Лиза судорожно сглотнула.
– Псевдо-Юпитер? – пробормотала она севшим голосом. – Но они
называли его мессир Бетор…
– Конечно, Араторн, Бетор, Фал… Я должен был догадаться
сразу, как только тот негодяй назвался Араторном. Но мне и в голову не
приходило!
Де Сейгаль увидел, что Лиза смотрит на него недоуменно, и
пояснил:
– Не знаю, как вам, но мне приходилось читать некое
омерзительное сочинение, называемое «Ключи Соломоновы» – этакая мешанина черной
магии с философией сатанизма, очень напоминает «Зохар» и «Пикатрикс»
[17],
кодексы всяких нечестивцев. Так вот, в «Ключах Соломоновых» и сказано, что всем
семи планетам, согласно астрономии Птолемея, соответствует свой дух: Сатурну – Араторн,
Юпитеру – Бетор, Марсу – Фал, Солнцу – Ох, Венере – Хагит, Меркурию – Офил,
Луне – Фул… Впрочем, я отвлекся. Посветите-ка мне, сударыня.
С этими словами он передал Лизе факел, а когда она поднесла
его к замку, тщательно прицелился и с громким криком «Пли!» выстрелил прямо в
скважину.
Раздался такой грохот, что Лизе почудилось, будто граф
промахнулся и вместо скважины попал ей в ухо. Она выронила факел, схватилась за
голову и какое-то время испуганно всматривалась в его беззвучно шевелящиеся
губы, пока слух не вернулся так же неожиданно, как и пропал, и Лиза не
услышала, как граф твердит:
– Простите, сударыня, я забыл предупредить вас, что надобно
или зажать уши, или громко закричать, чтобы уберечь свои барабанные перепонки.
Ну что ему было ответить?! Лиза только вздохнула и последовала
за ним в медленно распахивающиеся ворота.
* * *
Если беглецы рассчитывали, что наконец-то открыли себе путь
к спасению из подземелья, то они ошиблись. Де Сейгаль и Лиза очутились в темном
и низком помещении, от пола до сводчатого потолка заставленном большими и
маленькими бочонками так, что пройти между ними или перебраться сверху не было
никакой возможности.
– Что за дьявол? – пробормотал граф, взбираясь на первый ряд
бочонков и близко поднося к ним факел. Вдруг нога его соскользнула, он сделал
неверное движение, и факел выпал из его рук, завалившись в узкую щель меж двух
бочек.
Какое-то мгновение граф оцепенело глядел на него, а потом,
словно пушинка, подхваченная ветром, выпорхнул из погреба, увлекая за собой
Лизу. Прежде чем она успела хоть что-то понять, они уже оказались у подножия
того самого подъема, который одолели с таким трудом, и здесь граф кинулся
плашмя, принудив Лизу упасть рядом и прикрыв одной рукою ее голову.
Нестерпимо медленно текли мгновения. Лиза лежала, уткнувшись
лицом в ледяную сырость, объятая ужасом перед той неведомой опасностью, которая
вот-вот должна была обрушиться на них, как вдруг услышала озадаченное хмыканье
и, осмелившись поднять голову, увидела, что граф уже стоит на коленях и
сосредоточенно всматривается в темноту.
– Черт возьми! – проворчал он удивленно. – Что бы все это
значило? – И, вскочив, пошел опять туда, откуда они только что панически
сбежали, на ходу приказав Лизе: – Оставайтесь пока здесь!
Разумеется, она не послушалась. Остаться одной во мраке, который
наваливался, давил со всех сторон? Ну уж нет!
Однако граф все же опередил ее; и когда Лиза, тяжело дыша,
одолела подъем и робко заглянула в ворота, то с трудом разглядела его фигуру,
распластавшуюся на бочонках и достающую из-за них чудом не погасший факел.
Наконец его усилия увенчались успехом, и граф, победно потрясая факелом,
обернулся к ней:
– Хвала святейшей Мадонне! Видите ли, сначала я решил, что в
этих бочонках порох…
