— Интересная история. Но на этот раз вы можете спать спокойно. Завтра мы уходим отсюда, — решительно ответил Вадим. — Но вода нашим друзьям и вправду нужна.
— Пусть набирают прямо сейчас. И чтобы с рассветом вашего духу здесь не было, — пробурчал чиновник и, неловко ворочая вёслами, погнал ялик обратно.
Не успел Вадим развернуться, как перед ним выросла стена под названием Рольф, Сигурд и Ан– хель. Причём две трети этой стены, как несложно было догадаться, составлял Рольф. Вопросительно посмотрев на стоящих перед ним северян, Вадим спросил:
— Чего?
— Они могут набрать воды? — спросил Рольф, ткнув пальцем в стоящих рядом.
— Да. И им придётся с этим поторопиться. Ночь они должны провести рядом с нами, а с рассветом нам всем придётся исчезнуть.
— А таможенный обыск? — навострил уши Сигурд.
— Забудь о нём. Отправляй корабль за водой и готовь его к выходу в море.
— Я же говорил, наш книгочей любого чиновника до смерти заговорит, — рассмеялся Рольф.
Сигурд отправил один из своих кораблей за водой и, обращаясь к Рольфу, задумчиво спросил:
— А сами-то вы с охраной пойдёте?
— Не знаю. Об этом с ярлом говори, — покачал головой гигант, словно случайно наступая на ногу Вадиму.
Чуть не взвыв от боли, бывший спецназовец с трудом удержался от того, чтобы снова не сбросить огромного обалдуя за борт. Отодвинувшись подальше, Вадим присел на банку и, делая вид, что натёр ногу, скинул сапог, старательно разминая пострадавшую конечность. Насторожённо покосившись на него, Сигурд жестом подозвал к себе своего кормчего и, ткнув пальцем в Вадима, проворчал:
— С этого грамотея глаз не спускай. Он знает намного больше, чем говорит.
— Так же, как и все вы, — пожал плечами Вадим.
— Что ты хочешь сказать? — насторожился Ан– хель.
— То, что вы тоже не всё рассказали о прошедшей зиме.
— И что ты хочешь знать? — скривившись, нехотя спросил седой кормчий.
— Всё, что заставило вас уйти от Олафа Рыжего. Чем он вам так насолил, что вы решились бежать?
— Мы не бежали, а ушли, — огрызнулся Сигурд.
— Тот же хрен, только в левой руке, — отмахнулся Вадим. — Как это ни называй, а пятки салом вы смазали. Так что лучше не злись, а дело говори.
— А ведь мой побратим прав. Как ни называй, а всё равно получается, что вы сбежали, — усмехнулся Рольф. — Поэтому лучше расскажи ему всё по порядку. И учти, вздумаешь дурить, его щит я держать буду.
Удивлённо косясь на великана, Вадим лихорадочно вспоминал, что означают эти слова. После короткого раздумья ему припомнился один из многих обычаев северян. На поединок чести могли выйти двое. Друзья или побратимы. Вызванный сражался выбранным оружием, а его партнёр прикрывал его щитом. Получалось, что в одном поединке, сражались не двое, а четверо, а фраза «держать щит» означала то же самое, что и обычное «будешь иметь дело со мной».
Слова Рольфа для пришедших прозвучали весьма внушительно. Растерянно переглянувшись, северяне заметно скисли и, рассевшись по банкам, вопросительно уставились на Вадима. Понимая, что пришло время задать интересующие его вопросы, Вадим задумчиво накрутил на палец прядь своих волос и, вздохнув, проговорил:
— Давайте сделаем так, парни. Просто расскажите мне всё, что сами сочтёте нужным. Это не праздное любопытство. Вся беда в том, что Рыжий не просто унизил соплеменников. Он прогневил Одноглазого.
— Что-о?! — взревел Сигурд, вскакивая на ноги.
— Заткнись и сядь. Парень правду говорит, — осадил его Рольф, моментально вырастая рядом с ярлом.
— От-от-откуда ты знаешь? — растерянно заикаясь, спросил Сигурд.
— Откуда, откуда, — проворчал в ответ Рольф. — Раскудахтался. Знает, раз говорит. И помни, Леворукий, всему, что ты здесь услышишь, есть свидетели. Весь наш экипаж. Так что помолчи и просто послушай.
Плюхнувшись на банку, Сигурд удивлённо покачал головой и, повернувшись к Рольфу, спросил:
— Откуда ты знаешь, что он говорит правду? Может, то, что он выдаёт за его волю, всего лишь способ заманить нас всех в ловушку?
— Дурак ты, Леворукий. Сколько раз тебе повторять, это мой побратим.
— И что? Если он твой побратим, так его не могут использовать тёмные? Думаешь, они твоих кулаков испугаются? — презрительно фыркнул Анхель.
— Я понимаю, что в это трудно поверить, — кивнул Вадим. — Но будь я на тёмной стороне, всё осталось бы так, как было. Всем известно, чем человеку хуже, тем им веселее. А мы должны сделать всё наоборот. Заставить Рыжего отступиться от своих планов. Потому я и говорю, что в этом деле есть и рука Одина.
— Тихо ты, — осадил его Рольф. — Сколько раз повторять, не зови его по имени.
— Неважно, — отмахнулся Вадим. — Ему всё известно. Поэтому если есть что-то, что поможет нам вернуть всё в старое русло, я должен об этом знать.
— И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты рука Одноглазого? — хмыкнул Сигурд.
— Веришь ты мне или нет, неважно. Главное остановить Рыжего.
Переглянувшись, воины замолчали, пытаясь осмыслить услышанное. Вадим не торопил их. Как ни крути, а услышать такое и поверить сразу просто невозможно. Скажи кто-нибудь такое ему самому, Вадим бы с ходу поднял такого рассказчика на смех. Сложив могучие руки на груди, Рольф стоял над всей сидевшей компанией, возвышаясь, словно монумент.
Наконец, в очередной раз вздохнув, Анхель кивнул и, покосившись на своего ярла, проворчал:
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Пусть я поверю, что тебя ведёт Одноглазый. Но зачем ему это? Он никогда не вмешивался в дела людей.
— Он и не вмешивается в них, — пожал плечами Вадим. — Он сказал, что ему не нравится и что нужно сделать, а уж кто и как это будет делать, нам самим решать.
— Странно это всё, — протянул Сигурд. — Ты, чужеземец, вдруг начинаешь рассказывать мне, рождённому в Нордхейме, чего от меня хочет тот, кому я поклоняюсь. Как такое может быть?
— Я и сам не сразу в это поверил, — развёл руками Вадим. — Ты хоть ему поклоняешься, а я ведь вообще в него не верил. Вот и думай, каково мне было.
— Проклятье! После такого ответа поневоле поверишь в твои слова, — покачал головой Анхель.
— Ладно, будь что будет, — махнул рукой Сигурд. — Ты прав, я многого не рассказал. И не потому, что хотел что-то спрятать, а потому, что мне стыдно признавать всё это.
Внимательно слушая молодого ярла, Вадим начал понимать, почему он не хотел признаваться в случившемся. Рассказать о том, что тебя попросту обобрали, отняв у близких тебе людей даже пищу, для воина, привыкшего кормить семью при помощи оружия, было очень тяжело. Проанализировав придуманную Рыжим схему, Вадим вдруг понял, что ярл не придумал ничего лучше, как попросту слизать имперские законы.
