— Больше, чем обычно, — ответила она. — Мы поздно услышали сигнал. Может быть, тебе лучше сделать так, чтобы купол Вильнаррата пропускал звуки внешнего мира?
— Это ничтожная случайность, что в эту ночь все мы были в Вильнаррате. — Он взглянул на Мага. — Интересно, давно он здесь? Не всю же ночь…
— Всю ночь он не продержался бы, — заметила Императрица. — Хотя… никогда не знаешь, на что он способен.
— Вот именно, — проворчал Император.
Они оба переглянулись и одновременно взглянули на Мага. Тот поднялся на ноги и пошел к Воину, за ним поспешила Жрица. Когда они подошли, грифоны оставили своего хозяина, уступая ей место, и уселись неподалеку зализывать свои раны. Жрица взялась лечить Воина, Маг остановился рядом.
— Цел? — спросил он, выражая таким образом сочувствие.
— Более-менее, — ухмыльнулся в ответ тот. — Бывало и хуже. А ты как?
— По крайней мере, не придется отращивать новую голову, — в тон ему ответил Маг.
— Ну, для тебя это не потеря…
— Кто бы говорил…
Несмотря на вечные взаимные шуточки и подкалывания, между ними не было настоящей вражды. Они никогда не признались бы в этом, но, пожалуй, оба относились друг к другу с большой долей симпатии, хотя были очень разными. Воин считал Мага легкомысленным, пустоголовым мальчишкой и при любой возможности говорил об этом во всеуслышание, но про себя соглашался, что этот мальчишка не так пуст и ветрен, как кажется. Маг не имел привычки скрывать, что считает Воина недоразвитым тупицей, не способным ни к чему, кроме как махать мечом, но в глубине души сознавал, что колодец предназначения не выбирает во Власти кого попало.
Сейчас, как и после каждой удачной пакости, Маг испытывал по отношению к Геласу что-то вроде вины. Глядя на его широкое, заросшее курчавой рыжей бородкой лицо, на мускулистые, покрытые рыжим пушком ноги, над которыми хлопотала Жрица, он вспоминал самца в саду Эдема и невольно думал, что и в Воине заметна та же прочность, основательность плотного вещества, в которой нет нужды в тонких мирах. Вот уж действительно по образу и подобию… нет, стыдно поддразнивать такое простодушие. Раскаяние шевельнулось у него внутри.
— Где ты, собственно, мотался всю ночь? — вдруг спросил у него Воин.
— Я же тебя не спрашиваю, где ты мотаешься по ночам. — На лице Мага проступило выражение полнейшей невинности, даже Воину показавшееся чрезвычайно подозрительным.
Жрица подняла голову и настороженно взглянула на Мага. Все здесь слишком давно знали друг друга, чтобы кого-то можно было обмануть притворной невинностью.
— Я и не сказал «по ночам», — поправил его Воин, не обращая внимания на скрытую в его словах колкость. — Просто мне стало интересно, где может находиться кто-то из Властей в ночь семнадцати лун, если не в Вильнаррате.
— Что ты сказал, Гелас? — вздрогнул Маг. — В какую ночь?
— В ночь семнадцати лун. Могу повторить и еще раз, если ты опять не расслышал — в ночь семнадцати лун.
— Вот как… — растерянно пробормотал про себя Маг. — Я и забыл…
— А что ты вообще помнишь? — тут же поинтересовался Воин.
— Просто я долго пробыл в промежуточных мирах. — Маг уже овладел собой. — Ты же знаешь, что время там идет иначе.
— Не понимаю, что тебе так долго делать в промежуточных мирах? Место Властей здесь, в тонких мирах.
— Наверное, поэтому кое-кто… — Он осекся. Ему почему-то вдруг очень не захотелось, чтобы об его проделке узнали слишком быстро. Лучше бы вообще не узнали, но это, к сожалению, было невозможно.
— Ты, конечно, что-то натворил. — Воин, как всегда, высказал догадку с непоколебимой уверенностью.
— Да нет, ничего, — как всегда, стал отрицать Маг. — Подумаешь, посмотрел скачки кентавров, — мотнул он головой, почти бессознательно наводя своих слушателей на меньший проступок, чтобы скрыть больший. — Можно сказать, ничего.
На словах «можно сказать» взгляд Жрицы стал еще тревожнее. Уж если даже сам Маг сомневался в том, что он натворил…
— Что ты наделал? — быстро спросила она.
— И ты туда же, Хриза, — с досадой взглянул на нее он. — Ничего вы от меня не услышите. Сейчас я устал и хочу домой. Половину этой драки я провел один, между прочим.
— Мы были в Вильнаррате, — напомнила Жрица. — Ты тоже должен был быть там.
— В следующий раз обязательно буду, — пообещал Маг.
— Ты и раньше опаздывал, но чтобы совсем не явиться… — нахмурилась она. — Такого никогда еще не было. Император, кажется, очень сердит.
— Это его нормальное состояние, — отмахнулся Маг. — Я, пожалуй, удалюсь.
Он начал сосредоточиваться на переходе, но был остановлен окликом. К нему подходил сам Император.
— Да? — откликнулся Маг.
— Ты знаешь, какая ночь была сегодня? — Тон Императора не предвещал ничего хорошего.
— Мне сейчас сказали.
— Ты знаешь, где ты должен был находиться в эту ночь? — Второй вопрос прозвучал еще более грозно.
— Я обязательно явился бы, но я просто не знал…
— Не знал? Какая безответственность! Разве тебе не известно, к чему может привести твое малейшее действие в эту ночь?
— Мало ли что мне известно… Я, в конце концов, не просился во Власти! — вспылил Маг. — Это колодец в каждом пробуждении выдает мне то лук, то свирель, то целый гардероб. — Он успел смягчить тон последних слов, чтобы талисманы не обиделись. — Можно подумать, что мне это очень нужно, а мне вообще нет дела ни до какой власти!
— Власть дается по могуществу, — одернул его Император. — А такое могущество, как твое, должно сопровождаться ответственностью. Но ты совершенно неисправим.
— Какой я есть, такой я и есть, — пожал плечами Маг. — Я не представляю, как быть другим. Как и каждый из вас.
— Не каждый из нас способен забыть про ночь семнадцати лун.
— Просто я был в промежуточных мирах. Там время другое.
— Что ты там делал? — требовательно спросил Император.
Остальные Власти подошли к ним и остановились вокруг.
— Если вам очень интересно, посмотрите в хрониках Акаши, — уперся Маг. — Я устал. Кошмар только что выкусил мне полноги. Думайте обо мне что угодно, но я отправляюсь домой.
Ему наконец удалось сосредоточиться на переходе, и он исчез. Остальные переглянулись и опустили глаза под грозным взором Императора, словно тоже были замешаны в проступке.
— Все-таки он явился сюда раньше всех, — вступилась за Мага Судья. — Неизвестно, куда прорвались бы кошмары, если бы не он.
— Не защищай его, Юстина, это вопиющий проступок, — остановил ее Император. — Где твое хваленое чувство справедливости?
