— Обещаю. Это мудро, Владимир Александрович. И я
доверяю его вам, как говорится, с легким сердцем.
* * *
Прошло несколько дней. Мы успели съездить в Зальцбург,
показавшийся мне поистине сказочным городом, переночевали там и на два дня
смотались в Вену. Владимир Александрович так много знал об истории этих в
высшей степени музыкальных городов и умел так интересно рассказывать, что мы с
Гошкой слушали его буквально открыв рот. Потом мы с удовольствием вернулись в
наш уютный дом.
Владимир Александрович сказал Гошке:
— Георгий, ты не удивляйся, в связи с твоим переездом
сюда, нам с мамой придется решить ряд вопросов, так сказать, юридических,
поэтому завтра мы с утра поедем по этим делам.
— Ладно, а я смотаюсь в зоопарк, охота посмотреть на
жирафика! Мам, а ты не хочешь?
— Хочу, но позже! Завтра у нас дела.
И утром мы уехали. Оформление заняло кучу времени и нам
предстояло еще множество формальностей. Мы возвращались домой под вечер,
усталые до изнеможения. Еще из машины я увидела, что за столиком в саду сидят
Гошка и какой-то мужчина. Я пригляделась, и мне стало нехорошо. Это несомненно
был Миклашевич.
— Кто это? — спросил Владимир
Александрович. — Я его не знаю.
— Один из двух зайцев, — вырвалось у меня.
— Мне всегда казалось, что погоня за зайцами не твой
жанр, — усмехнулся он.
— Конечно, эти зайцы сами за мной гоняются.
— А ты?
— А я, кажется, заблудилась в трех соснах. Черт его
принес!
— Я так понял, это не тот заяц?
— Откуда я знаю… Хотя вы правы, не тот.
— А я сам на него посмотрю, вдруг ты ошибаешься…
— Нет, этого зайца я хорошо знаю.
Но нам навстречу уже бежал Гошка, на его мордахе была
написана искренняя радость. Миклашевич неспешно, деликатно шел за ним.
— Мам, дядя Митя приехал!
— Да уж вижу!
— Мам, поздравляю! Ты почему мне ничего не сказала?
Мне опять стало нехорошо.
— О чем это ты?
— Как о чем? О свадьбе!
— Олесенька, я так соскучился! Познакомь же меня с
Владимиром Александровичем! Я, разумеется, прекрасно знаю вас, как потрясающего
пианиста, неоднократно бывал на ваших концертах, но лично не имел чести…
Да я готова поклясться, что он даже забыл, где находится
консерватория! Но Владимиру Александровичу его слова несомненно были приятны.
— Олеся, кажется, впала в ступор, посему представлюсь
сам — Дмитрий Миклашевич, архитектор и будущий муж…
От его наглости я и впрямь впала в ступор. А они уже
пожимали друг другу руки.
— В юности я всегда бегал на ваши концерты, особенно
если в программе была H-moll’ная Шопена. Лучше вас ее никто не играл! А восьмая
Прокофьева! Знаете, у меня есть запись Лондонского концерта восемьдесят второго
года…
От изумления у меня в зобу дыханье сперло. Никогда в жизни я
не слышала о его увлечении серьезной музыкой. А Владимир Александрович внимал
ему более чем благосклонно. И Гошка смотрел ему в рот. Что же это такое?
— Господа, вы, вероятно, устали и голодны, а посему я
предлагаю всем через полчасика поехать в ресторан, мы поужинаем и обсудим наши
с Олесенькой, так сказать, матримониальные планы… Ужин обещаю дивный! Я знаю
здесь неподалеку потрясающий ресторанчик. Фантастика, пальчики оближете. И я
уже выяснил у Гошки, что вам это заведение незнакомо!
Обаяние было включено на полную мощность. Не поддаться ему
просто невозможно. Проклятый паук, уже затянул в свою паутину и свекра, и сына,
да и я уже начинаю барахтаться как измученная муха-цокотуха. А где мой комарик?
Нету!
— Мам, а он классный! Ты почему мне ничего не
сказала? — шептал Гошка, провожая меня наверх.
— Да что я должна была тебе говорить? —
разозлилась я.
— Ну про замуж! Про свадьбу! Он сказал, что ты уже
присмотрела платье для свадьбы, зеленое!
И тут мне в голову стукнуло, что это просто потрясающий
эпизод для романа! Злой заяц берет ее нахрапом… Правда, в отличие от меня,
Марина хочет замуж.
— Мам, а я тоже хочу на вашей свадьбе гулять! Дядя Митя
обещал!
— Да? Может, он сказал, где будет свадьба и когда? Мне
здорово интересно!
— А ты что ли не знаешь?
— Понятия не имею!
— Да ладно! — не поверил мне сын.
— Ей богу! Мы с Митей поссорились накануне моего
отъезда…
— Да, он говорил… И приехал просить прощения… Он тебя
жутко любит! Мам, я лично за! Он классный!
— Ты за? А я вот против.
— Он это тоже сказал, что ты здорово кобенишься, но
просто потому что ты женщина, а женщины любят кобениться…
— Чего только не узнаешь о себе… Хорошо, Гошка, мне
надо принять душ и переодеться.
— Значит, ты согласна поехать на ужин?
— У меня что, есть выбор?
— Нет, мамуля, у тебя нет выбора! Ура!
Выйдя из душа, я подошла к окну. За столом на лужайке
Миклашевич с Гошкой играли в шашки. Но вот Гошка вскочил, радостно вскинув
руки, видимо, выиграл и оба чему-то стали смеяться.
Все это казалось мне бредом, так не бывает, по крайней мере
я ни с чем подобным в жизни не сталкивалась. Или Миклашевич действительно меня
любит? Не может такого быть. А почему собственно? Да, я не Синди Кроуфорд, но
кто сказал, что любить можно только топ-моделей? Ерунда это… Он, как Онегин, с
опозданием оценил Татьяну, а она уже другому отдана и будет век ему верна… Но
я-то никому не отдана, так почему же не захомутать меня, тем более на горизонте
маячит соперник… Но соперник, кажется, уже даже не маячит. И там Арина, ну ее в
баню и доброго зайца заодно… Я ж его по сути совершенно не знаю, я даже толком
ни разу с ним не говорила, все какая-то ерунда… Он чужой муж, и вообще чужой… Я
его не знаю, а Миклашевича знаю как облупленного. Да, я теперь стала совсем
другой, он это понял и решил строить наши отношения на совершенно других
основаниях… Раньше я была молодой, глупой, безумно влюбленной, безропотно
терпела его несносный характер и целиком зависела от него, морально и
материально… Теперь же все переменилось. А может, мне и в самом деле надо выйти
за него замуж, но жить своей жизнью… Да нет, глупости, зачем выходить замуж,
если мне не хочется? Просто чтобы спать с ним в одной постели, услужливо
подсказал организм. А может родить еще ребенка? Гошка уже взрослый, он уже
оторвался от меня… И теперь я смогу уделять ребенку куда больше внимания… И
Миклашевич что-то говорил о ребенке. Мне вдруг безумно захотелось снова
услышать упоительный запах младенческой кожи… кормить его грудью, нет, ее, я
хочу дочку… И если думать о ребенке, то надо спешить, мне почти сорок,
откладывать нельзя… Все эти мысли и ощущения вихрем проносились в моей голове,
и я начала судорожно одеваться и наводить красоту. Только нельзя сейчас,
сегодня, дать ему понять, что я почти согласна. Надо обязательно поставить себя
с ним так, чтобы он…
