— Если автор захочет, он или она самостоятельно объявят вам об этом после урока, — ответил мистер Браун.
Когда прозвенел звонок, и ученики покинули классную комнату, я совершила ребяческий поступок. Я спряталась, но не за перечным деревом, где, я знала, Джеймс будет искать меня, и даже не в поднимающихся над землей корнях, а среди тонких верхних веток. Мне требовалось время для размышлений. Увидев появившегося на пороге мистера Брауна, я слилась с его телом так, что, будь моя плоть осязаемой, между нами не осталось бы зазора. Я прижималась к нему, как ребенок льнет к юбке матери. Мистер Браун забрался в машину. Я села рядом с ним — впервые за долгие годы. Обычно моим местом было заднее сиденье. Когда он завел мотор, мимо нас на велосипеде проехал Джеймс.
Я прикоснулась к руке моего хозяина и громко сказала:
— Следуй за ним.
Какое-то время я не была уверена в том, что мистер Браун подчинится моей команде. Но затем он сделал поворот на юг, а не как обычно, на север. Мы неторопливо ехали за велосипедистом, сохраняя дистанцию в один квартал. Когда впереди загорелся красный свет, Джеймс остановился. Одна его нога касалась тротуара, зеленая сумка свисала на спину. Ветер развевал длинные волосы. Наша машина поравнялась с ним. Мы свернули на Роузвуд и проехали мимо маленького парка с качелями и статуей оленя. На перекрестке Джеймс выбрал поворот на Амелию. Машина мистера Брауна лениво поехала за ним по двухполосной улице, идущей между частными домами. Деревянные здания выглядели маленькими и ветхими. Джеймс остановился у третьей подъездной аллеи и повернулся к нам. Обе ноги его были на земле, полы черной рубашки трепетали на ветру. Мистер Браун остановил машину на середине улицы. Он был явно смущен. Увидев недоуменный взгляд Джеймса, он опустил оконное стекло.
— Мистер Блейк, — сказал он.
— Да, сэр, — смахнув с лица челку, ответил Джеймс.
Я пряталась за мистером Брауном.
— Вы написали хорошую домашнюю работу, — сказал он.
— Спасибо, сэр.
Я чувствовала, что Джеймс высматривал меня в салоне машины.
— Тогда до завтра.
Мой хозяин поднял оконное стекло и тихо прошептал:
— Какого черта я делаю на этой улице?
Когда мы развернулись и поехали назад, я увидела, как Джеймс закатывал велосипед в гараж. Перед его светло-синим домом располагалась лужайка с одиноким фиговым деревом. Стены с шелушившейся краской были увиты плющом. Я запомнила номер над дверью: 723. Боковое зеркало на велосипеде блеснуло из темноты гаража. Я загадала желание, как если бы заметила падающую звезду. Мне захотелось, чтобы Джеймс стал моим новым хозяином. По моей спине, как по бикфордовому шнуру, пробежала волна озноба. Семьсот двадцать три. Я повторяла это число снова и снова — как заклинание.
Через несколько минут мы приехали домой. Когда мистер Браун переступил порог, случилось ужасное. Я не смогла войти за ним следом. Как ни пыталась я пролететь через дверь или стену, мне мешала невидимая решетка. Так лист дерева застревает в высокой и густой траве. Вместо того чтобы оказаться в прихожей, я ударилась о закрытую дверь. Из окна кухни доносились тихие звуки. Я прильнула щекой к стеклу, стараясь пробраться внутрь, но у меня ничего не вышло. Сама того не желая, я завопила, словно ребенок, упавший в колодец. Мой призрачный голос вспугнул ворон, сидевших на ближайшем дубе. Это немного отрезвило меня. Я прошла вокруг дома, заглядывая в окна. Похоже, я снова совершила серьезную ошибку — такую же непростительную, как в случае с тем актером на освещенной сцене.
Я попыталась просунуть руки в стену, чтобы снова приклеиться к мистеру Брауну. В прошлом мне удалось сделать подобное с моим Рыцарем. Однако сейчас стены были непроницаемы. Я безмолвно воззвала к мистеру Брауну: «Если у тебя сохранилась любовь ко мне, пригласи меня внутрь». Но в глубине души я понимала, что это отнюдь не вопрос любви, а закон природы. Я нарушила этот закон, таинственное правило преданности. Мне захотелось обрести другого хозяина. Дух сбился с пути, и роковое решение прервало нашу связь. Цветок оказался отрезанным от лозы. Я знала, что скоро вернется старая боль. Словно мотылек, не обладающий памятью, я упрямо билась в окна и в какой-то момент обнаружила, что одно из них — в спальне — приоткрыто. Однако дом все равно не пускал меня внутрь. Ожидая, когда ад явится за мной, я вцепилась руками в оконную раму, как в тюремную решетку.
Мистер Браун вошел в комнату и сел на кровать. Он выглядел печальным и озабоченным. Следом за ним впорхнула его супруга. Она подошла к зеркалу, взяла заколку с туалетного столика, убрала прядь волос. Увидев отражение мистера Брауна, она встревоженно спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего особенного.
Он криво улыбнулся, и его жена, отвернувшись от зеркала, с безмолвным вопросом заглянула ему в глаза. Он устало пожал плечами. Миссис Браун подошла к нему и села на постель:
— А может, все-таки случилось?
Он откинулся на спину и уставился в потолок:
— Я не знаю.
Устроившись рядом с ним и приподнявшись на локте, миссис Браун заботливо вглядывалась в лицо мужа:
— Ну давай, рассказывай.
Он печально вздохнул и, рассеянно перебирая ее пальцы, произнес:
— У меня такое чувство, словно я что-то забыл или, возможно, потерял. Это беспокоит меня.
Миссис Браун склонилась к мужу и поцеловала его в плечо:
— Скоро ты все вспомнишь.
Внезапно она встрепенулась:
— Ты не забыл отправить посылку моей сестре?
— Да.
— Значит, дело в чем-то другом.
— Нет, я говорю не о вещах, — проворчал ее супруг. — Это напоминает сон о человеке, которого ты не можешь вспомнить. Он так много значил для тебя во сне, но теперь ты понимаешь, что у тебя не осталось никаких воспоминаний о нем…
Он замолчал. Миссис Браун поглаживала грудь мужа, рисуя пальцем круги над его сердцем.
— Неужели я забыл о ком-то близком? — тихо произнес ее супруг.
— Может, учительницу из твоего первого класса? Или какого-нибудь приятеля из детства?
— У тебя бывали моменты, когда ты не могла вспомнить о чем-то очень важном?
— Нет, — ответила миссис Браун. — Ум всегда хранит события, играющие важную роль в жизни.
Она игриво постучала пальцем по его виску:
— Все нужные воспоминания остаются здесь.
Он со вздохом отвернулся от нее. Это была странная реакция. В любой другой вечер он обвил бы супругу руками или начал щекотать ее, пока она не рассмеялась бы. Но сейчас он снова смотрел в потолок. Его жена вскочила с кровати.
— Заканчивай хандрить, милый, а то укушу.
Он даже не улыбнулся. Миссис Браун помолчала, затем хмуро расстегнула свои джинсы.
