Наконец Дэн с легким толчком отпустил мою голову. Он взял Библию и, прохаживаясь перед нами, прочитал вслух отрывок из «Послания к Римлянам»:
— «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы».
Он больше не касался меня. Я была так рада этому, что чуть не рассмеялась. К счастью, мне удалось одолеть коварный рефлекс.
— «Исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники».
Дэн процитировал еще несколько фраз и, покраснев от натуги, передал Библию Кэти. Она кивнула в овечьем согласии и покрепче ухватилась за край стула. Стих, который Дэн велел ей продиктовать для меня, был из «Послания к Ефесянам»: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских». Я одолела половину фразы и внезапно поняла, что пишу округлыми буквами, совершенно не похожими на почерк Дженни.
На кухне Кэти передала мне коробку с завтраком:
— Не забудь взять Библию.
Когда я с недоумением посмотрела на нее, она, вздохнув, добавила:
— Библейские занятия по средам, верно?
Благослови ее Боже! Она забыла (или просто не знала), что сегодня в школе сокращенный день. Я вернулась в спальню и нашла на туалетном столике большую Библию Дженни. Мне подумалось, что в постели с Джеймсом я могла бы почитать ему «Песнь Песней Соломона». Затем мне в голову пришла другая мысль. Я открыла нижний ящик комода, достала «Поляроид» и спрятала его в сумку под Библией.
Проходя мимо приоткрытой двери кабинета, я увидела Дэна. Он взял с полки два томика и сунул их в чемодан. Что-то в его движениях — то, как он подравнивал книги на полке, чтобы скрыть возникшие промежутки между томами, — показалось мне странным. На стуле у стола лежала папка с его личными документами. Я заметила, что в чемодане находились призы и памятные вещи: складной нож, несколько музыкальных дисков, пачка писем, фотография в рамке и маленькая деревянная тарелка с надписью: «Мастер торговой палаты малого бизнеса». Я удивилась, что он перевозил их из дома в другое место. Однако мое желание увидеть Джеймса было таким большим, что я вскоре перестала думать о таинственных сборах Дэна.
— Откуда у тебя этот значок? — спросила Кэти по дороге в школу.
— Их раздают на уроках английской литературы.
— У тебя нет в расписании литературы.
— Этот значок мне подарила подруга, — ответила я.
На всякий случай, словно она могла забрать его и проверить отпечатки пальцев, оставшиеся на нем, я прикрыла подарок Джеймса руками.
— Почему тогда ты не носишь значок, который прислала тебе бабушка? — спросила Кэти. — Тот, где зашифрована надпись: «Как поступил бы Иисус»?
КПБИ. Вот что это было за сокращение!
— Такой значок дают в награду за знание Диккенса, — пояснила я. — Его можно считать академической премией.
— Не все академические знания моральны, — возразила Кэти.
Ее взгляд на жизнь казался мне слишком ограниченным и беспокойным. Меня раздражала ее враждебность к литературе. Тем не менее я держала рот на замке. Когда мы подъехали к школе, я быстро расстегнула ремень безопасности и вышла из машины.
— Веди себя прилично, — сказала она.
— Благослови нас Господи, — ответила я и помахала ей рукой.
У меня не было никаких угрызений совести по поводу того, что я стану лгать ей, когда увижу ее в следующий раз.
По пути в класс я присела, чтобы подобрать пенни с земли и, наверное, поднялась слишком быстро. Не знаю почему, но у меня закружилась голова. Может быть, из-за того, что я вчера почти ничего не ела, или из-за четкой визуализации вещей в чемоданчике Дэна. На миг все стало серым, и я услышала искаженные звуки, похожие на эхо — как будто мир погрузился под воду. Чуть позже уборщица и незнакомый учитель помогли мне встать. Я с трудом убедила их, что не нуждаюсь в медицинской помощи. Закинув сумку на плечо, я выскользнула из толпы. Та монетка выпала из моей руки, и я пропустила возможность загадать желание.
Складной нож в чемоданчике Дэна выглядел старым: лезвие было поцарапано, костяные накладки на рукоятке стали коричневыми от старости. Пачку писем перехватывала лента. На поблекшей черно-белой фотографии в рамке было не его семейство, а он сам с большой рыбой, которую поймал когда-то в юности. Такие предметы не возят в деловую поездку. Их забирают, когда знают, что в доме начался пожар.
Как и в прежние дни сокращенных занятий, которые я проводила с мистером Брауном, каждый урок длился тридцать минут. Тем не менее первые полчаса показались мне вечностью. Я была слишком взволнованной, чтобы сидеть за партой. Решив не ходить на остальные уроки, я бродила по аллеям на территории школы. Когда мне казалось, что какой-то вид понравился бы Дженни, я делала снимок. Мистер Браун тоже имел «Поляроид», поэтому я знала, как пользоваться фотокамерой. Квадратики со снимками сначала были серыми, а затем на них появлялись образы. Процесс походил на материализацию призраков. Я сфотографировала желтый лист, повисший на окне, и белку, сидевшую на газоне под знаком «Не топчите траву».
И еще в мой объектив попал мистер Браун. Я увидела, как он остановился и заговорил с незнакомым юношей. Его портфель распух от находившейся внутри рукописи. После того как я улетела от него к Джеймсу, он выглядел немного опечаленным. Однако сегодня мистер Браун снова был самим собой. Наблюдая за ним с расстояния, я выжидала момент. Когда он попрощался с учеником, я сделала снимок. Образ начал вырисовываться на гладком квадрате бумаги. Украденный момент из жизни учителя. Он с улыбкой оглядывался через плечо. Белая стена административного здания за его спиной походила на грунтованный холст. Я сунула снимок в сумку, поместив его для безопасности между двумя книгами.
Уроки продолжались. Чтобы не попасть на глаза администрации, я спряталась в комнате отдыха для девушек. Мне так понравился портрет мистера Брауна, что я отделила его от остальных черно-белых снимков. В 11.30 — после окончания занятий — всех учеников собирали в театральном зале. Я шла по коридорам, заполненным сверстниками Дженни. Ребята радовались близкой свободе и поддразнивали друг друга. Парни делали подножки, якобы случайно сталкивались с девушками и шутливо извинялись за свою неловкость.
Когда я вошла в полутемный зал, Джеймс схватил меня за руку и потянул к заднему ряду сидений.
— Твоя мать знает о сокращенном дне? — шепотом спросил он.
— Нет.
Мы тихо сидели и держались за руки под подлокотником. Наконец проход освободился, и все ученики устроились на деревянных сиденьях. Джеймс склонился ко мне для поцелуя, но быстро отпрянул назад, когда мужчина из службы безопасности остановился на уровне нашего ряда. Наверное, он решил посмотреть программу черлидеров.
Пока директор пытался успокоить зал, Джеймс прошептал мне на ухо:
