— Дед, а дед, — спросил Леня, — давай
меняться?
Он протянул дедуле пачку американских сигарет.
— А на фига мне это дерьмо? — словоохотливо
ответил дедок. — Чего я с ними делать буду, с фильтром-то?
— Здоровье беречь, — усмехнулся Леня.
— И-и, милый человек! — расцвел дедуля. —
Моего здоровья на мой век хватит, да еще и останется! Так что убери ты эту
гадость американскую, там одна химия, и табаком-то не пахнет!
— А на пиво сменяешь? — не отставал Леня.
— На пиво нет, — твердо отвечал дед, — вот
разве что на водку…
Ларек был тут же, на остановке, так что обменную операцию
осуществили мгновенно.
Леня подсадил дедка в автобус, потом шариковой ручкой
нарисовал на пачке сигарет очень симпатичную собачку, похожую на Пу И, и
написал внизу «Друг», после чего устремился к бару под названием «Щит и меч»,
благо было недалеко.
Бар был самой обычной забегаловкой весьма низкого пошиба,
это становилось ясно сразу же, как только посетитель входил в дверь.
Было полутемно, играла немелодичная музыка, двое неряшливо
одетых мужчин старательно накачивались пивом за угловым столиком.
Еще один, лысый как колено, в клетчатой фланелевой рубашке,
спал, положив голову на столешницу. За стойкой скучала дородная деваха в
красном трикотажном платье, обтягивающим довольно внушительный бюст. Бюст был
размера шестого, как с первого взгляда определил Леня, но девахе это нисколько
не помогало.
Маркиз подошел к стойке и оглядел девицу в упор. Она
приоткрыла сонные глаза и склонила голову набок.
«Ясненько, — подумал Леня, — спим, значит, на
дежурстве… Начальства на тебя нету!»
Он вытащил из пачки сигарет третью с краю, девица дала ему
прикурить, кажется не проснувшись. Леня бросил пачку на стойку, собакой кверху
и крикнул девице прямо в ухо:
— Кофе давай!
Та вздрогнула и вытаращила глаза.
— Не спи, замерзнешь, — посоветовал Леня.
Малость проморгавшись, девица отвернулась, чтобы сварить
кофе. Леня кинул взгляд на допотопный агрегат и понял, что кофе в этом
заведении не варили лет пятнадцать, как-то никому не приходило в голову пить
здесь кофе.
Девица высыпала в чашку пакетик дешевого растворимого кофе и
долила кипятком. Явственно запахло клопами. Маркиз понял, отчего Потапов велел
не пить кофе.
Девица поставила перед ним чашку, Леня глазами указал ей на
пачку.
— Ну и чего? — пренебрежительно спросила она.
— Того! — рассердился Леня. — Считай, что это
сигареты «Друг!»
Краем глаза он видел, как мужики с пивом застыли в
напряженных позах, а лысый продолжал усиленно делать вид, что спит, даже
всхрапнул маленько.
— Не положено, — строго сказала девица, и Лене
захотелось ее убить.
Очевидно, мысли эти отразились на его лице, потому что
девица пробурчала что-то типа «ладно уж, сойдет» и велела Лене пройти вниз, к
телефону.
В подвале стояла телефонная кабинка, как для междугородних
переговоров, только телефон не висел, а стоял на столике, и был он старого
образца, похоже, что довоенного. Такой аппарат — черный, с тяжелой трубкой,
висел когда-то на стене в дремучей коммуналке, где Леня провел свое детство,
только у этого не было диска. На стенах висели таблички: «Болтун — находка для
шпиона», «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути» и совсем
короткая: «Бди!»
В трубке не было гудка, только ровный шум, и чей-то тенор
пел далеко-далеко старую песню: «Расцвела сирень-черемуха в саду…»
Леня послушал немного, потом пожал плечами и сказал в
сердцах, как давешний дедок:
— Ох ты, ешь твою десять-двадцать!
Больше у него не было никаких слов от возмущения.
— Слушаю, — тотчас раздалось в трубке, кто
говорит?
— Бондарев! — отрапортовал Маркиз. — Евгений
Бондарев!
— Излагай, Бондарев, — велела трубка, только
помни, что никакой телефон не обеспечивает секретности переговоров.
— Так точно! — согласился Маркиз и попросил:
— Мне бы опергруппу.
Этого взять… Людоеда.. Адресок я дам.., удалось выяснить
путем агентурной разработки — Очень надо? — поинтересовалась трубка.
— До зарезу! — честно ответил Леня.
— Ну, жди тогда, через десять минут приедут. Пароль —
«Вятка», отзыв — «Конотоп»!
И Леня рысью помчался к тому дому, где в окне красовался
цветок с непонятным названием диффенбахия.
— Тут он, никуда не делся, — сердито шептала
Лола, — но тебя только за смертью посылать!
— Спокойно, девочка, я все организовал! оправдывался
Маркиз. — Сейчас сюда приедет опергруппа…
— Уже! — раздался голос откуда-то сверху.
Маркиз поднял голову и увидел, что на карнизе сидит
невысокий паренек в маске Он развернул на крыше портативную рацию и негромко
проговорил:
— Орел, Орел, я Кукушка! Как слышите?
Открылась дверца трансформаторной будки, и Леню с Лолой
втянули внутрь. Бравые ребята в масках сидели на полу и ждали сигнала. Старший
разговаривал по рации.
— Кукушка, Кукушка, я Орел, как слышите? Доложите
обстановку!
После он обратился к своим:
— Двое на лестничную площадку, двое — к черному ходу!
Снайпер на крыше?
— Так точно! — доложил кто-то.
— Через пять минут приступаем. Возьмем голубчика,
никуда не денется! Ребята, все поняли? Брать живым!
— Пароль — «Вятка» — вклинился Маркиз.
Старший посмотрел на него удивленно и проговорил:
— Ну, «Коногоп», если тебе так приспичило!
— Товарищ командир! — обратился к нему Леня,
расхрабрившись. — А можно я с вами пойду?
— Ладно, — сказал тот, немного подумав, пора тебе,
Бондарев, получить боевое крещение! Вперед не лезь, у меня ребята обученные, а
ты новичок! Девушка пускай пока тут посидит.
Лене выдали маску и бронежилет, командир взглянул на часы и
дал команду:
— Начали!
Трое бойцов и Леня с ними выскользнули из гране форматорной
будки и осторожно, держась в тени дома, продвинулись к подъезду. Диффенбахия
по-прежнему грелась на позднем солнышке, остальные окна в квартире были
задернуты плотными занавесками.
— Честные люди днем занавески раздергивают, —
сказал командир, — им скрывать нечего.
На площадке третьего этажа поджидал их неприятный сюрприз —
дверь оказалась железной — такую плечом не высадишь.
