Лиза сняла платье со стойки, прихватила чудесный пиджак от
Армани, еще одно платье, костюм…
— Девушка, это очень дорогие вещи! сквозь зубы
проговорила продавщица, неслышно приблизившись и окинув Лизу презрительным
взглядом.
— Других я не ношу, — отшила ее Лиза. Надеюсь, вы
принимаете карточки «Виза»?
— Разумеется, — продавщица немного сбавила тон.
Канарейкина любовно прижала к себе охапку одежды и
великосветской походкой удалилась в примерочную.
— «Виза»! — вполголоса передразнила ее продавщица,
подойдя к охраннику Константину. — Ведь все равно ни черта не купит! Ты видел,
какой на ней свитер? Наверняка на рынке покупала!
— Ты за ней присматривай, Танька! — посоветовал
охранник. — В прошлый вторник одна набрала одежды и срезала пуговицы с
«Прадо», а там каждая по пятьдесят баксов… Гена клялся с девчонок высчитать!
— Что ты! — ужаснулась продавщица. — Хорошо
не моя смена была!
В магазин вошла полная шатенка средних лет, довольно дорого,
но безвкусно одетая. Продавщица посмотрела сквозь нее, как сквозь прозрачный
предмет. Женщинам старше тридцати лет в ее мире просто не было места.
— А ты знаешь, что Клара замуж выходит? сообщил хорошо
информированный Константин.
— Да ты что! — поразилась продавщица. Быть не
может! Вот нахалка, и ведь даже не намекнула! А за кого?
Лиза Канарейкина оглядела выбранную одежду и даже облизнулась,
предвкушая удовольствие. С чего начать? С лилового платья или с терракотового
костюма? Пожалуй, начнем с платья, это сразу создаст в душе ощущение праздника…
Но сначала — снять свою ужасную дешевую одежду! Эту
лягушачью кожу, которая превращает ее в ничтожество, в пустое место!
Лиза потянула через голову свой серенький китайский свитер,
и на какое-то время ослепла. Поэтому она не заметила, как занавеска примерочной
кабинки отодвинулась и показалась полная рука в старомодной тонкой перчатке.
Рука сжимала серебристый баллончик с надписью на каком-то восточном языке. С
легким шипением из баллончика вырвалась струя бесцветной жидкости, и рука в
перчатке исчезла.
Лиза отложила свитер и потянулась за платьем.
И тут же из ее горла вырвался крик ужаса.
Платье, дивное платье стоимостью восемьсот пятьдесят у.е. на
самом видном месте было разъедено какой-то кислотой или щелочью. На лиловой
ткани красовалась огромная дыра с неровными рваными краями.
Услышав истошный крик, к кабинке бросилась продавщица. Она
отдернула занавеску, посмотрела.., и вцепилась в волосы Канарейкиной.
— Что ты сделала, зараза? Террористка чертова!
— Да я к этому платью и не притронулась! попыталась
защищаться Лиза. — Даже пальцем не прикоснулась!
— К платью? — повторила продавщица. А к костюму? А
к пиджаку? — Да ты, мерзавка, полмагазина нам испоганила!
Лиза проследила за ее взглядом.., и чуть не грохнулась в
обморок, оценив подлинный масштаб катастрофы. Точно так же, как платье из
органзы, были безнадежно испорчены и все остальные выбранные ею вещи. У пиджака
от Армани была сожжена вся левая пола, второе платье превратилось в грязную
авоську. Чуть меньше пострадал терракотовый костюм, но и у него не было
половины рукава.
— Константин! Константин! — звала продавщица на
помощь. — Ты только посмотри, что она устроила!
Невозмутимый охранник вразвалку подошел к примерочной,
профессиональным взглядом оценил ущерб и спокойно проговорил:
— Татьяна, ты чего так орешь? Девушка сделала у нас
очень крупную покупку, сейчас она все это оплатит, и ты ей выпишешь карточку
постоянного покупателя. С вас, — он повернулся к Лизе и пошевелил
губами. — Всего три тысячи триста пятьдесят у, е. Кстати, как крупному
покупателю, мы можем вам сделать скидку пять процентов. Вы говорили, что будете
платить карточкой «Виза»?
— Да какая «Виза»! — задохнулась от ненависти
продавщица. — Ты на нее посмотри! Она сто долларов никогда не видела,
небось не знает, какого они цвета!
Единственное, чего в эту минуту хотела Лиза Канарейкина —
это умереть. Умереть по возможности быстро и безболезненно. Но если это
невозможно, на крайний случай сгодилась бы и медленная мучительная смерть.
Только бы не видеть больше этих двух людей, и самое главное — не видеть груду
приведенной в полную негодность великолепной модной одежды.
Тем временем неподалеку от входа в бутик полная шатенка
средних лет уселась за руль голубого «Фольксвагена». Прежде чем вставить ключ в
зажигание, она достала из сумочки разлинованный листок с колонкой аккуратно
выписанных фамилий.
— Елизавета Канарейкина, — прочла шатенка вторую
сверху фамилию и поставила против этой фамилии крупную галочку.
— Как говорил наш знаменитый предшественник Остап
Ибрагим Берта Мария Бендербей, каждый вскрытый стул увеличивает наши
шансы, — сказал Леня на следующее утро за завтраком. — С профессором
Склифасовичем полу??ился прокол, но теперь даже не придется кидать монетку,
чтобы выбрать следующего подозреваемого. Проблема выбора отпала, в нашем списке
остался только Игорь Лютиков, бизнесмен двадцати пяти лет. Значит, им и
придется заняться в самое ближайшее время…
— В самое ближайшее время, — перебила его
Лола, — я собираюсь принять ванну с лавандовой пеной…
— Почему именно с лавандовой? — необдуманно
поинтересовался Маркиз.
— Потому что лаванда успокаивает, а мне после всех
пережитых неприятностей и особенно после продолжительного общения с тобой
просто необходимо успокоиться!
— А потом?
— Потом я собираюсь серьезно заняться воспитанием Пу
И, — Лола ласково потрепала своего любимца. — Он совершенно заброшен!
Я в последнее время уделяю ему так мало внимания! Надо
почитать ему вслух какую-нибудь хорошую книгу…
— Хорошо, даю тебе на все сорок минут — на ванну, на
истязание Пу И и на одевание, к одиннадцати будь готова!
— Да ты что! — возмутилась Лола. — Как у тебя
только язык повернулся! Да если в ванне с лавандой пролежать меньше часа, от
нее не будет никакого успокаивающего эффекта!
— А если пролежать в ней целые сутки, это укоротит твою
жизнь! — строго проговорил Леня.
— Правда? — испугалась Лола. — И насколько
же?
— На двадцать" четыре часа!
— Поду-умаешь! — протянула Лола, и мечтательно
добавила:
— Зато какие это будут двадцать четыре часа!
— Все, — прервал ее Леня. — Так и быть, даю
тебе полтора часа, и ни минутой больше! Время пошло!
— Ты видишь, Пу И, с каким тираном и деспотом нам
приходится делить стол и кров! жалобно проговорила Лола, но тем не менее без
дальнейших препирательств отправилась в ванную комнату: она прекрасно знала,
когда Леня настроен серьезно и его терпение лучше не испытывать.
