— Увел, чтобы вы, Нагие, в Москву по заговору противу великого государя стрельцов не привели. Давно про ваши изменные дела нам известно! — Правитель, не сдержавшись, со злобой ткнул кулаком в лицо царского шурина. — Вздерни его, Никита, да поучи плетью, авось поумнеет.
Палач рванул за веревку, переброшенную через блок. Руки за спиной Михайлы поднялись вверх. От боли он выгнулся вперед. Никита навалился на веревку всем телом, и руки у Михайлы вывернулись из суставов, и сам он с остановившимся взглядом повис над землей. Ноги его безжизненно болтались всего в шести вершках от кирпичного пола.
— Слушай, Михайла Федорович, — сказал Клешнин, — ежели ты признаешь, что царевич Дмитрий от своей руки помер, пытать дальше не будем.
— Убийца Бориска Годунов! — тонко сказал Нагой, тяжело дыша. — Убийца, убийца!..
— Начинай! — крикнул Клешнин.
Взяв со стола плеть с костяной ручкой, Никита расставил пошире ноги и, размахнувшись, стеганул Михайлу вдоль спины.
Рот Нагого перекосился от боли.
— Признаешь? — опять спросил Клешнин.
— Нет.
— Поласкай маленько, Никита… Ну, как теперь, признаешь?
Михайла замотал головой.
* * *
Царский дядька Андрей Клешнин продолжал угличское розыскное дело о том, как царевич сам на нож набрушился.
В Москву под строгой охраной привезли Андрея Федоровича Нагого и Григория Федоровича. Взяли кормилицу Орину Тучкову с мужем в железа. Везли в Москву бережно, чтоб с дороги не утекли и дурна над собой не учинили. Привезли в Москву для допроса еще многих угличских дворян и посадских людей.
Дело затеял правитель большое, и конец был страшный. Около двух сотен дворян, жильцов и угличских посадских людей казнили смертью. Другим отрезали языки, заточили в темницы. И остальные посадские люди пострадали: многих отправили в Сибирь и заселили ими город Пельм. Братьев Нагих правитель отправил в дальнюю ссылку. Вдовую царицу Марью насильно постригли и отвезли в монастырь святого Николая на реке Выксе. Бесследно исчезли кормилица Орина Тучкова с мужем.
Древний богатый город Углич опустел и заглох. Всех угличских людей правитель Борис Годунов наказал будто бы за расправу над царскими приказными чиновниками.
Жену Овдотью и дочерей дьяка Битяговского Дуньку и Маньку правитель наградил деньгами и поместьем. Мамка боярыня Василиса Волохова избежала наказания. Главная виновница и ответчица, не уберегшая от смерти царевича Дмитрия, получила в награду от Бориса Годунова деньги и богатые земли. Она была им обласкана, попала во дворец в число придворных царицы Орины.
Кинутые в яму и в гневе затоптанные ногами мужиков тела дьяка Битяговского и товарищей его были вынуты, отпеты в церкви и похоронены с великой честью.
* * *
Вскоре после событий на уделе в Угличе русскую землю постигли тяжелые испытания. Крымский хан Казы-Гирей, зная, что русские войска стояли против шведов в Новгороде и Пскове, напал на Москву.
26 июня прискакали гонцы с вестью о ханском нашествии. Более ста пятидесяти тысяч конных воинов двигались к Москве, обходя крепости и не отвлекаясь на грабежи. Наступление хана было стремительным, и московские воеводы не успели собрать достаточно войска у берегов Оки. Решено было дать сражение под стенами Москвы. Столица была объявлена на осадном положении. Снова возникла опасность пожара.
Монастыри Даниловский, Новоспасский и Симонов превратились в крепости. Построены деревянные стены за Москвой-рекой. Между Калужской и Серпуховской дорогами, в двух верстах от Москвы, горожане соорудили гуляй-город.
Русские войска под началом князя Федора Ивановича Мстиславского расположились против села Коломенского. 3 июля хан перешел Оку под Тешиловым, переночевал в Лопасне и двинул свои орды прямо к Москве. Он расположился у села Коломенского, против русского стана, и, не дав передохнуть своим воинам, бросил их в атаку.
Москва наполнилась пушечной пальбой. По всем церквам служили молебны. И старый и малый забрались на крепостные стены и смотрели на небывалое зрелище.
Сражение длилось весь день. Много полегло русских воинов, а еще больше татар. Хан Казы-Гирей занял село Воробьево и с горки наблюдал за битвой. Облако пыли скрывало сражавшихся пеших и конных. С поля битвы доносился треск ломающихся копий и стук мечей.
Храбро сражался с врагом Богдан Яковлевич Бельский, прощенный и обласканный Борисом Годуновым.
К вечеру битва утихла. Главные русские силы все еще не выступали, укрывшись за стенами гуляй-города. Всю ночь гремели московские пушки.
Устрашенный яростным сопротивлением русских воинов и тяжелыми потерями в своих войсках, хан Казы-Гирей не выдержал и за час до рассвета бежал от Москвы.
Московские воеводы под праздничный звон всех колоколов бросились в погоню за ханом, по пути захватывая лошадей и пожитки, брошенные бежавшими в страхе татарскими войсками. Хан Казы-Гирей за сутки добежал до Оки и, увидев за собой передовые силы русских, кинулся в реку, оставив на берегу свои шатры и повозки.
Русские войска гнали крымчаков до города Тулы и дальше, взяли много пленных и имущества. Сам хан едва спасся от плена. Он ночью прискакал на телеге в Бахчисарай раненый, а воинов его вернулось в Крым менее одной трети.
Поход Казы-Гирея оказался бедствием для татар и удачей для правителя. Главную заслугу в победе над ханом царь Федор признал за своим шурином Борисом Годуновым. Однако и все царские воеводы были щедро награждены. Никто из простых воинов не обойден наградой.
Царь Федор Иванович велел объявить по всей русской земле и в чужих землях, что бог даровал победу над ханом радением и промыслом правителя.
На укрепленном месте, где московское войско стояло против хана, воздвигнут монастырь, названный Донским, и построена церковь.
Однако простой русский народ потерпел тяжкое поражение. Озаренный военной славой, правитель Борис Годунов запретил свободный переход крестьян в Юрьев день от одного поместника к другому, закрепостив их за дворянством на вечные времена. Боголюбивый и тишайший царь Федор Иванович, как всегда, поддержал шурина, обратив в рабство своих многочисленных подданных, русских мужиков.
Крестьяне по-прежнему спасались бегством от безжалостных насильников. Люди бежали на Дон к вольным казакам и в сибирские земли, скрываясь в непроходимых лесах и болотах. Отмена Юрьева дня переполнила чашу терпения, усилила брожение в крестьянских умах и подготовила почву для народных восстаний.
В Москве по-прежнему властвовал царский шурин Борис Годунов. Всесильный дьяк Андрей Щелкалов от дел отошел и вскоре постригся в монахи.
* * *
Гетман Христофор Косинский одержал много побед, разорил и сжег много замков. Жестоких к своим крестьянам панов и несогласных принять присягу он уничтожал без всякого сожаления.
