— Не иначе у тебя уши запылали, дочка? — осведомился король. — Или Эмилия поведала о последних событиях?
— Какая разница? Если что-то касается меня, я должна знать! Скажи же мне!
Он спокойно смотрел на нее, ничуть не смущенный бурным наскоком. Отец давно уяснил себе порывистый характер младшей дочери и был готов перетерпеть очередную вспышку. Собственно, а почему бы и нет? Клео раскричится, надуется, поворчит… а потом займется чем-нибудь еще и забудет о том, что ее рассердило. Король недавно сравнил ее с колибри, порхающей с цветка на цветок. Клео не восприняла это как комплимент.
— Ваша поездка в Пелсию на той неделе становится причиной волнений, — сказал он наконец. — И, боюсь, дело все разрастается.
Клео так и захлестнуло ужасом и чувством вины. До сего дня она даже не подозревала, что отцу было что-то известно. Она излила душу лишь Эмилии, а так вообще никому слова не говорила после возвращения на корабль в гавани Пелсии. Пыталась и вовсе выбросить из головы убийство сына виноторговца, только не очень-то получалось. Все возвращалось к ней каждую ночь, стоило закрыть глаза и уснуть. И в особенности — убийственный взгляд брата погибшего, Йонаса. Как он посмотрел на нее, когда они с Мирой и Эроном бросились наутек! Пообещал расправиться с ней…
— Я прошу простить меня, — с трудом выговорила она. — Я не хотела. Все это произошло не по моей воле…
— Я верю тебе. Только, похоже, куда бы ты ни пошла, непременно что-то случается.
— Ты собираешься наказать меня?
— Не то чтобы наказать… Просто последние события заставляют меня решить, что тебе лучше оставаться во дворце — сегодня и впредь. И мой корабль брать для своих частных исследований также запрещено. До особого распоряжения.
Невзирая на стыд, снедавший ее из-за случившегося в Пелсии, домашний арест заставил Клео ощетиниться.
— Не хочешь же ты запереть меня в четырех стенах, точно пленницу какую!
— Происшедшее неприемлемо, Клео.
У нее встал комок в горле.
— Ты считаешь, я недостаточно переживаю?
— Уверен, ты очень расстроена. Но это ничего не меняет.
— Такого не должно было случиться!
— Однако случилось. Кстати, тебе вообще не следовало там быть. Пелсия — неподходящее место для принцесс. Слишком опасно.
— Но Эрон…
— Эрон. — Глаза короля сверкнули. — Это ведь он убил крестьянина, не так ли?
Клео неплохо знала молодого придворного, но и ее удивила его буйная и неожиданная выходка на рынке. А еще больше — то, что он совершенно не чувствовал себя виноватым. Эрону она давно уже не доверяла, но это…
— Да, именно, — подтвердила она.
Король некоторое время молчал. Клео затаила дыхание, боясь того, что он мог сейчас произнести.
И он сказал:
— Благодарение богине, что Эрон был там и смог тебя защитить. Я давно потерял к пелсийцам доверие и выступал за то, чтобы прекратить с ними торговлю. Это непредсказуемый и диковатый народ, легко переходящий к насилию. Я всегда высоко ставил государя Эрона и его семью, и последние события подтвердили, что я не ошибся. Очень горжусь этим молодым человеком и полагаю, что его отец испытывает то же чувство.
Клео прикусила язык, чтобы не дать вырваться словам, противоречившим мнению отца.
— Тем не менее, — продолжал тот, — меня вовсе не радует, что перебранка, приведшая к столь плачевному исходу, случилась посреди обширной толпы. Покидая дворец, не говоря уже о королевстве, ты обязана неизменно помнить, что являешься представительницей Ораноса. Так вот, мне доносят, что в Пелсии сейчас назревает нечто весьма неприятное. Они нас и так-то недолюбливали, а теперь вовсе возненавидели. Спустили с рук все природные богатства своей страны и теперь завидуют нашим. И конечно же, они склонны рассматривать убийство соплеменника — вне зависимости от того, при каких обстоятельствах это произошло, — как свидетельство наглого превосходства Ораноса.
Клео трудно сглотнула:
— Сви… свидетельство?
Король пренебрежительно отмахнулся:
— Все это быльем порастет. Просто нам, оранийцам, следует быть очень осторожными, путешествуя через Пелсию. Нищета ведет к отчаянию, а оно в свою очередь — к озлоблению, нападениям и разбою… — Его лицо посуровело. — Это очень опасное место. И уж ты туда больше ни под каким видом не поедешь.
— Поверь, отец, мне ничуть и не хочется, но… никогда?
— Никогда.
Как обычно, он порывался слишком опекать дочь. Клео подмывало заспорить, но она воздержалась. Мысль о том, что Эрон, убивший Томаса Агеллона, еще и оказался героем в глазах короля, была ей до крайности неприятна, однако принцесса слишком хорошо знала, когда следовало остановиться. Если, конечно, ей не хотелось дополнительных неприятностей.
И вместо этого она сказала:
— Я понимаю.
Кивнув, он пролистнул кое-какие бумаги перед собой на столе. А потом заговорил снова, и то, что услышала Клео, заставило ее похолодеть.
— Я решил вскорости объявить о вашей с государем Эроном официальной помолвке. Таким образом, всем станет ясно, что он убил парня, защищая тебя — будущую невесту.
Клео с ужасом смотрела на короля.
— Как?..
— Тебе что-то не нравится?
И было во взгляде короля нечто, противоречившее внешне непринужденному поведению. Что-то незримое, тщательно сдерживаемое. Клео хотела спорить, но слова умерли на языке. Отец никоим образом не мог проведать о ее тайне… Или все-таки мог?
Клео с трудом выдавила из себя улыбку:
— Как скажешь, отец.
Она подождет, пока все и вправду уляжется, а потом найдет способ его отговорить. Лишь бы убедиться, что он ничего не знает о той ночи. Если когда-нибудь выведает, что она натворила… Клео знала, ей этого не перенести.
Король кивнул:
— Вот и молодец.
Она повернулась к выходной арке, надеясь поскорее удрать.
— И вот еще что, Клео…
Она застыла на месте и медленно повернулась к отцу.
— Да?
— Я намерен приставить к тебе постоянного телохранителя, вменив ему в обязанность ограждать мою младшую дочь от дальнейших неприятностей.
Ее ужас сделался абсолютным.
— Но что может мне грозить здесь, в Ораносе? Если я пообещаю не посещать Пелсию, чего мне бояться?
— Речь идет о душевном спокойствии твоего отца, дитя мое. И не прекословь: это не обсуждается. Я назначаю твоим телохранителем Теона Рануса. Скоро он должен прийти сюда, и я сам скажу ему о его новых обязанностях.
Теон. Стражник, сопровождавший ее в Пелсии. Тогда он показался ей красавцем, но мысль о том, что кто-то будет подле нее круглые сутки, ужасала. Он станет ходить по пятам, куда бы она ни шла! Неотлучно! Не оставляя никакого права на уединение!..
