— Насчет нашей помолвки?
Она напряглась.
— Именно.
— Как по-твоему, когда он объявит о ней?
У Клео сбежала по спине капелька холодного пота.
— Не знаю.
Эрон кивнул:
— Вижу, это стало для тебя потрясением.
Она снова судорожно вздохнула:
— Мне всего шестнадцать…
— Согласен, ты слишком молода для такой перемены.
— Ты нравишься моему отцу.
— Причем взаимно, — ответил Эрон и склонил голову к другому плечу. — И кстати, Клео, если вдруг забыла, позволь напомнить: ты тоже нравишься мне. Можешь не сомневаться, если именно это тебя волнует.
— Дело не в этом.
— А чему ты, собственно, удивляешься? Все кругом давно уже говорят, что нас с тобой рано или поздно поженят.
— Стало быть, тебя все устраивает?
Он пожал плечами и смерил ее довольно-таки хищным взглядом.
— Очень даже.
«Скажи это, Клео! Хватит уже тянуть!»
Она прокашлялась.
— А я вот не уверена, хорошая ли это идея.
Он перестал кружить.
— Не понял?
— Я про нашу женитьбу. Мне кажется, это как-то неправильно. По крайней мере, сейчас. Да, мы друзья, тут никакого сомнения. Но мы не…
В горле у нее пересохло. На мгновение отчаянно захотелось вина. Любого — только чтобы мир снова сделался солнечным и полным чудес.
— Не влюблены? — подсказал Эрон.
Она заморгала и кивнула, опустив глаза к плиткам мозаичного пола.
— Даже и не знаю, что сказать.
Она подождала, желая, чтобы Эрон что-то ответил и тем помог ей избавиться от внутреннего напряжения, но он стоял молча, и в конце концов Клео отважилась на него посмотреть.
Он задумчиво морщил лоб.
— Значит, ты хочешь просить отца не объявлять ни о чем, так?
Клео трудно сглотнула:
— Если мы оба согласны, что не надо, его проще будет убедить, что… что сейчас не время.
— Это из-за происшествия в Пелсии, я правильно понимаю?
Она посмотрела ему в глаза:
— Даже не знаю.
— Клео, ты сама не своя из-за гибели человека, не имеющего к твоей жизни ни малейшего отношения. Ты, может, и оленей, убитых на охоте, оплакиваешь? Рыдаешь над тарелкой за ужином, когда тебе подают добытую дичь?
Ее щеки вспыхнули.
— Это несопоставимые вещи, Эрон.
— А я не уверен. Убить что оленя, что того парня — для меня это имело примерно одинаковое значение. Я думаю, ты просто еще не научилась правильному взгляду на вещи. Слишком юна.
Клео ощетинилась:
— Ты сам всего на год старше меня.
— Этого достаточно для более ясного видения мира. — Он вдруг подошел к ней вплотную и взял за подбородок. От его руки пахло дымом. — Я не согласен затевать разговор с королем. Меня все устраивает.
— Ты хочешь жениться на мне?
— Конечно.
— Ты любишь меня?
Эрон скривился:
— Оставь, Клео. Тебе повезло, ты красива. И это извиняет многие твои недостатки.
Она ответила яростным взглядом и отшатнулась, но его пальцы лишь сжались крепче — не то чтобы до боли, но почти. Его намерения были ясны: он не хотел ее отпускать.
— Я хорошо помню ту ночь, Клео. Прямо-таки с хрустальной ясностью помню…
Она ахнула:
— Не смей говорить об этом!
— Почему? Мы одни, нас никто не услышит. — Эрон смотрел на ее губы. — Ты же хотела, чтобы это произошло между нами. Не отпирайся!
Ее щеки горели огнем.
— Я тогда слишком много выпила и не соображала, что творю. Я сожалею о том, что было!
— Да, так ты говоришь. Но это случилось. Ты и я, Клео. Мы предназначены друг для друга, и то был лишь пробный глоток. — Он поднял бровь. — Если бы твой отец подобрал тебе в женихи кого-то другого, я, пожалуй, нашел бы, что сказать по этому поводу. Хотя тебе, наверное, не понравилось бы. Ты бы не захотела, чтобы король узнал, что его непорочная принцесса запятнала себя, улегшись в постель с кем-то, кто не был предназначен ей в мужья…
На самом деле Клео едва помнила ту ночь полгода назад. Только то, что она пила вино. Слишком много хмельного напитка. И еще губы, пахнувшие дымом. Шарящие руки… одежда… лживый шепот в темноте…
Честная девушка, тем более принцесса, до браной ночи должна блюсти себя в чистоте, чтобы ее девство стало мужу подарком. Клео совершила ошибку. И то, что она сотворила ее именно с Эроном, которого в трезвом состоянии едва выносила, казалось ей самым постыдным.
И никто, никогда не должен был об этом узнать.
Она оттолкнула его руку, щеки пылали.
— Мне пора!
— Еще нет. — Эрон снова приблизился и притянул ее к себе, прижимая к груди. Запустил руки в прическу девушки и распотрошил неплотный узел, так что волосы рассыпались по спине. — Я скучал по тебе, Клео. И я рад, что тебе вздумалось меня навестить. Я часто думаю о тебе…
— Пусти, — прошептала она. — И ничего об этом не говори.
Он погладил ее шею, его глаза потемнели.
— Как только мы будем помолвлены, уж я постараюсь, чтобы нам почаще выпадали такие вот мгновения наедине. Жду не дождусь!
Клео попыталась отпихнуть его, но он был слишком силен. Куда сильнее, чем казался с виду. Итак, она добилась лишь одного: напомнила ему о той ночи, когда опозорила себя и свою семью. И он, как выяснилось, наслаждался их общим секретом, который она, будь ее воля, выжгла бы из памяти каленым железом.
И, богиня свидетельница, пахло от него так, словно он с самого рассвета только и делал, что пил и курил…
В неплотно закрытую дверь резко постучали снаружи.
Пальцы Эрона впились Клео в бока, он зло оглянулся на дверь.
Та начала открываться.
— Вот вы где, принцесса, — ровным голосом проговорил Теон.
Эрон так резко выпустил ее, что она едва не растянулась на полу.
Теон посмотрел на нее, потом на Эрона, и его глаза сузились.
— С вами все хорошо?
— Да, — ответила она. В горле стоял ком. — Лучше не бывает. Спасибо тебе.
Взгляд у телохранителя был свирепый. Теон не находил ничего смешного в том, что она куда-то ускользнула у него за спиной. Его глаза попросту обжигали, но как же обрадовалась ему Клео!
Уж лучше уйти с рассерженным телохранителем, чем еще хоть на мгновение остаться в обществе Эрона.
