– Ничего, – сказала она. – Видимо, показалось.
Илона бросила окурок на пол, и он тут же втянулся в невидимую щель пневмоочистителя, вмонтированного в плинтус. Она откинула со лба белокурую прядку волос, и кольцо у нее на пальце ярко блеснуло. Ника посмотрела на ее руку и сказала:
– Мы с Нюрой согласились приютить тебя на пару недель. Но у меня были условия.
Илона перехватила взгляд старшей сестры и усмехнулась:
– Ты про мамино кольцо?
– Ты обещала вернуть его мне.
– Нет проблем, забирай.
Илона подняла левую руку, облизнула безымянный палец и стянула с него кольцо.
– Держи!
Но вдруг кольцо выскользнуло из ее влажных пальцев и с легким звенящим звуком упало на пол. Ника хотела нагнуться и поднять его, но в ту же секунду волна воздуха затянула колечко в щель пневмоочистителя.
– Черт! – вскрикнула Ника.
– Упс! – весело сказала Илона.
Ника перевела взгляд на сестру.
– Ты это специально сделала? – яростно спросила она.
– Специально? – Илона усмехнулась. – Ника, у тебя паранойя. Там бриллиант в четверть карата. Неужели ты думаешь, что я способна выбросить бриллиант?
Несколько секунд Ника кусала губы, а затем сказала:
– Нужно будет связаться с администрацией.
– Свяжись.
Ника вздохнула и покачала головой:
– Все-таки ты редкостная стерва.
– Я твоя сестра.
– Только по матери. Твой отец был настоящим отбросом.
– Зато я хотя бы знаю его имя. Ты ведь этим не можешь похвастаться, верно?
Ника насторожилась и сделала предостерегающий жест рукой. Илона замолчала и прислушалась.
Из-за угла послышался какой-то шум, словно кто-то с кем-то спорил или кого-то увещевал. Через пару секунд из-за угла вышли двое – смуглая женщина средних лет, а с ней – юноша, похожий на нее, но с бледным лицом и светлыми волосами.
2
У женщины оказались добрые карие глаза и симпатичное, почти красивое лицо. Выглядела она лет на пятьдесят с лишним. Сыну, вероятно, было не больше двадцати трех.
– Приятно познакомиться, – сказала женщина с улыбкой, когда сестры представились. – А я – Роза Муратовна. Моего сына зовут Альберт, но он не очень-то общителен.
Илона и Ника посмотрели на парня. Он держал в руках старинную игрушку на батарейках «Тетрис» и резво жал на кнопки, не сводя взгляда с сыпавшихся «кирпичиков».
– Мой сын болен синдромом Аспергера, – сказала Роза Муратовна. – Это легкая степень аутизма. Он хороший, добрый мальчик. Мы боремся с его недугом уже много лет.
– Я слышала, что такие люди, как ваш сын, очень талантливы, – сказала Ника.
Роза Муратовна улыбнулась:
– Да, мой сын очень талантлив. Но применения его таланту мы пока найти не можем. Он хорошо считает. Может перемножать трехзначные числа в уме. Но у него не всегда есть желание озвучивать ответ вслух.
– Понимаю, – кивнула Ника.
А Илона спросила:
– Он играет в «Тетрис», да?
– Да, – отозвалась Роза Муратовна. – Альберт очень любит эту игрушку.
– А вы не пробовали купить ему планшетный компьютер? Или хотя бы хороший мобильник с большим экраном и кучей загруженных игр?
– Я пробовала все, но мой мальчик любит только «Тетрис», – призналась женщина. – Может играть в него сутками напролет.
Илона вздохнула:
– Мне бы так.
– Да. – Роза Муратовна улыбнулась. – Это очень экономно.
Прозвучало это шутливо, так, что улыбнулись все. Кроме Альберта. Парень никак не реагировал на разговор о себе, он продолжал жать на кнопки своей дремучей игрушки.
– Трудно ему среди таких, как мы? – спросила Ника.
– Когда рядом нет меня, то да, – ответила Роза Муратовна. – И когда обстановка резко меняется. Альберту необходимо знакомое окружение, привычный распорядок дня.
– Но этот дом…
– Я приводила его сюда несколько раз – еще до того, как дом был сдан в эксплуатацию. Так что Альберт тут все знает. Я много рассказывала ему про этот дом и про то, как хорошо мы здесь будем жить. Приучала его к мысли о необходимости переезда. Еще лет пять назад он бы воспринял его в штыки, но сейчас, став взрослым, он многие вещи воспринимает спокойнее.
– Значит, прогресс есть? – участливо спросила Ника.
– Есть. Но, увы, пока небольшой. – Роза Муратовна снова улыбнулась. – Мы, пожалуй, пойдем. У нас сто шестидесятая, этажом выше.
– Прямо над нами, – сообщила Ника.
– Правда? Что ж, будем иногда ходить друг к другу в гости.
– Угу, – улыбнулась Илона лисьей улыбкой. – И перестукиваться. Приятно было познакомиться!
– Всего доброго!
Мать и сын удалились. Илона сморщила красивый носик.
– Жить в одном доме с дегенератом – я на это не подписывалась.
– Илона, перестань! – сердито осадила ее Ника.
– А что я такого сказала? Я всего лишь забочусь о нашей безопасности.
– Альберт не опасен.
– Но он психический.
– Ты тоже.
Илона хмыкнула:
– Очень смешно. Между прочим, они живут прямо над нами. А если ему будет казаться, что из пола выползают маленькие дракончики? Они же нас со свету сживут своими претензиями.
– А ты получше следи за своими дракончиками, – посоветовала Ника.
– Ты сегодня прямо фонтанируешь! Ургант и Мартиросян отдыхают!
– Было бы неплохо, чтобы ты тоже отдохнула. А заодно и я – у меня от твоей болтовни уже голова кругом идет.
Илона состроила мину.
– Какая ты добрая, сестра.
– Уж какая есть.
Ника двинулась к лифту.
– Ты куда? – спросила Илона.
– В кафе, – отозвалась та, обернувшись.
– А как я попаду в квартиру?
– Это умный дом. Дерни за веревочку – дверь и откроется.
* * *
Кольцо, оброненное Илоной, проделало долгий путь по вентиляционным шахтам и упало на пол в черной влажной пустоте подвала.
Некоторое время ничего не происходило. Затем в непроглядной мгле послышался шорох, а потом на смену ему пришел глухой, ворчливый звук, похожий на звериное рычание.
Кольцо тихо звякнуло на бетонном полу, словно его перевернули. Невидимое во тьме существо втянуло ноздрями его запах. А затем зарычало снова – и в этом рыке, негромком, сипловатом, рокочущем, послышались холодная ярость и столь неуемная жажда крови, которая не могла родиться в душе разумного существа.
