– Вы предлагали моей младшей сестре алкоголь?
Максим слегка опешил, но не растерялся.
– Это вопрос или утверждение? – иронично уточнил он.
– Утверждение!
– Тогда мне не обязательно на него отвечать.
– Вы понимаете, что ей всего четырнадцать? – довольно резко спросила Ника.
– А вам? – спросил вдруг Максим.
– Что – мне?
– Вам уже больше четырнадцати?
– Разумеется. Я не понимаю, к чему этот…
– Тогда вы можете со мной выпить, правда?
Лицо Ники вытянулось от удивления. Он иронично улыбнулся и сказал:
– Вам же хочется, я вижу по глазам.
Во взгляде Ники появилось негодование:
– Послушайте, а вам не кажется, что вы ведете себя слишком нагло?
Максим покачал головой:
– Нет. А должно?
– Вы…
– Я просто предложил вам выпить. В американских фильмах всегда предлагают гостям выпивку. И ни у кого это не вызывает возмущения. И кстати, присаживайтесь! Иначе мне, как джентльмену, тоже придется встать, а в моем положении это несколько… затруднительно.
Ника прошла к дивану и решительно села. Максим покатился за ней. Остановился и уставился на нее карими насмешливыми глазами.
Нике было немного не по себе от того, что он так откровенно разглядывает ее. Он взял со стола пачку сигарет и предложил ей. Ника не стала отказываться, и он щелкнул у нее перед лицом зажигалкой. Посмотрел, как она прикуривает, и сказал:
– Отличная привычка, правда?
– Я бы сказала, убийственная, – ответила Ника.
Оба они усмехнулись.
– Даю вам слово, что не имею никаких «видов» на вашу младшую сестру, – сказал Максим. – Хотя, будь я ее отцом, я бы всыпал ей хорошего ремня.
Непонятно почему, но эти простые слова совершенно сбили с Ники весь воинственный настрой. Было в тоне голоса Максима что-то такое, что не позволяло усомниться в правдивости его слов. Несколько секунд Ника курила молча, а затем спросила:
– Вы бывший полицейский?
– Да, – отозвался Максим.
– А теперь вы – писатель и сценарист?
– Спорный вопрос. Не всякого, кто выбивает из клавиш искры по три часа в день, можно назвать писателем.
– Но вы написали хотя бы одну книгу?
Максим усмехнулся.
– Только одну и написал. А вот вторая никак не идет, хотя вымучиваю ее уже третий месяц.
– И о чем ваши книги?
– О мерзавцах. И о тех, кто их ловит. Но те, кто ловит, мало отличаются от самих мерзавцев.
– Ясно. – Взгляд Ники смягчился. – Вы пишете детективы, да?
– А что еще может писать бывший полицейский? Кроме этой мерзости, я ничего в жизни не знаю, вот и приходится вываливать ее на бумагу.
– А как ваша фамилия, может, я слышала?
– Вряд ли. У книжки был тираж пятнадцать тысяч экземпляров. А только в нашем районе Москвы живет двести тысяч человек. Во всей Москве – около десяти миллионов. Если бы моя книжка попала к вам в руки, я бы назвал это чудом.
Где-то в отдалении громыхнул гром. Ника взглянула на окно и слегка побледнела. Это не укрылось от взгляда Максима.
– Предлагаю сменить тему, – сказал он.
Ника перевела взгляд на него.
– Что?
– Сегодня день нашего заселения в «Умный дом». А у меня есть непочатая бутылка коньяка. Что, если мы выпьем по бокалу – в честь новоселья?
Ника растерялась:
– Даже не знаю… Я пришла сюда не пить…
– В такой день грех не выпить, – сказал Максим. – Кроме того, вы уже начали – я вижу это по блеску в ваших глазах.
– Обычно я не пью крепкие напитки…
– Я отпустил своего слугу прогуляться, – с улыбкой сказал Максим. – Так что я буду единственным свидетелем вашего «падения».
Он развернул кресло-коляску и покатил на кухню.
– Ну, вот, – тихо пробормотала Ника, когда он скрылся из глаз. – Пришла ругаться, а напросилась на суаре. Ну, как это называется, а!
Максим вернулся с бутылкой дорогого французского коньяка и пузатыми бокалами.
– И все же я не уверена, что хочу…
– Бросьте, – небрежно сказал Максим. – Представьте, что сегодня Новый год. Да, по сути, так оно и есть. С этого дня наша жизнь перевернется с ног на голову или наоборот, это уже как повезет.
Он открыл бутылку и разлил коньяк по бокалам.
– Перейдем на «ты»? – предложил Максим.
– Давай, – согласилась Ника.
Они чокнулись и отпили по глотку. После двух бокалов мартини глоток коньяка нежно ударил Нике в голову, мир вокруг преобразился, цвета стали мягче.
– Ты был ранен во время полицейской операции? – спросила она, глядя на Максима.
Он кивнул:
– Да.
– А ты… убивал людей?
– Пачками.
– Я серьезно.
– Ну, а если серьезно, то на такие вопросы я не отвечаю.
– Значит, убивал, – констатировала Ника.
Он поднес бокал к губам и посмотрел на нее поверх стеклянной кромки.
– Я стал в твоих глазах монстром?
– Да, пожалуй.
– Врешь. – Максим посмотрел на нее пристальнее, чем прежде. – В твоих глазах нет страха, а только интерес.
– Вот как? И что еще ты разглядел в моих глазах?
– Дикое любопытство. Тебе хочется знать, что чувствует убийца. Но не могу понять – зачем тебе это?
– Выдвини какую-нибудь версию, ты же полицейский.
– Бывший полицейский.
– Это не меняет дела.
Максим некоторое время молчал, глядя на то, как Ника пьет коньяк, а затем сказал:
– Хорошо. Рискну предположить, что ты хочешь сопоставить свои чувства с моими. Ты тоже кого-то убила, я прав?
Ника не ответила.
– По тому, как ты побледнела, я вижу, что угадал.
Она отпила еще глоток. Потом тихо произнесла:
– Да. Ты угадал. Это был мой отчим.
Ника удивилась тому, как быстро Максим справился с изумлением.
– Ему не нравились твои борщи и котлеты? – спросил он с усмешкой.
– Мне нравится, что ты говоришь об этом таким тоном, – сказала она. – Этот гад пытался изнасиловать Нюру. А она – его родная дочь.
– Мерзавец, – сказал Максим.
– Я тогда сильно мучилась и страдала. Целую неделю не могла ничего есть. Меня выворачивало наизнанку, а перед глазами все время стояло его лицо.
