— А в этом есть смысл, — поддержал Эрин Джордан. — Зачем дважды ломиться в усыпальницу — сначала для того, чтобы украсть кости, а потом — чтобы открыть Книгу?
Раздался удар колокола. Рун и Бернард переглянулись.
— Что это значит? — спросил Джордан, вынимая из санпакета бинт.
— Швейцарская гвардия подает сигнал тревоги, — ответил Бернард. — Они эвакуируют туристов из Ватикана.
— Значит, времени у Батории не так много. — Если бы Эрин имела более четкое представление о том, где скрывается сейчас эта ведьма… Внезапно в ее мозгу блеснул луч надежды. — Постойте! Базилика. Она же возведена над усыпальницей Петра. Это и есть самая святая часть самой святой церкви в Риме.
Она едва закончила фразу, как Рун и Бернард бросились прочь, словно два привидения. Они неслись по залу с невероятной скоростью. Ни у кого из смотревших на них ни на секунду не могло возникнуть и мысли о том, что они люди. Джордан удивленно покачал головой.
— Похоже, они позабыли напрочь о соблюдении тайны своей генетической принадлежности. — Он поднял брови и удивленно развел руками. — Интересно, что будет дальше?
Эрин кивнула и, опершись о его руку, встала на ноги.
Стоун побежал вслед за ними, прихватив свой «Хеклер и Кох», который Надия вместе с пистолетом «Кольт» предусмотрительно привезла из Германии. Эрин поспешно следовала за ним. Они бежали по просторным залам Апостольского дворца по направлению к площади, и никто не попытался их остановить.
Прыгая через две ступеньки, они миновали лестничный пролет и оказались в зале, в конце которого находилась отделанная бронзой дверь, ведущая на площадь Святого Петра.
Впереди два швейцарских гвардейца в обычных сине-красно-желтых полосатых мундирах и бриджах распахнули дверь перед бегущими со всех ног Руном и кардиналом. Джордан прибавил ходу, стараясь догнать их.
— Мы с этими двумя! — закричал он швейцарцам.
— Пропустите их! — повернувшись на ходу, прокричал кардинал, уже выбежавший на площадь.
Гвардейцы расступились, пропуская Джордана и Эрин.
Двери с громким хлопком захлопнулись за ними. Никто так просто не сможет войти через них обратно во дворец.
Эрин, уже начавшая задыхаться, спешила вниз по ступенькам. По обе стороны от нее стояли мраморные колонны, возвышающиеся не менее чем на двадцать пять футов. Среди всего того, что ее окружало, она чувствовала себя ребенком, попавшим в дом, где живут великаны.
Они сбежали вниз на открытую площадь, где Джордан внезапно остановился.
Площадь была заполнена народом. Люди выходили из базилики, шли по колоннадам, людские потоки, огибая обелиск и фонтаны, устремлялись к выходу и растекались по улицам. В лучах заходящего солнца их лица выглядели светло-оранжевыми. Швейцарские гвардейцы подталкивали их вперед, словно пастухи, направляющие пришедшее с пастбища стадо.
Вдалеке от них Бернард и Рун, застрявшие во встречном людском потоке, изо всех сил пытались продвинуться вперед.
— Держись за мой ремень! — крикнул Джордан, повернув голову к Эрин. Она вцепилась пальцами в толстую кожу его плаща.
Джордан ринулся в запрудившую площадь толпу, как фулбэк.
[87]
Но вместо того, чтобы продираться сквозь людскую массу, как это делали застрявшие впереди сангвинисты, он держался ее края, держа одну руку поднятой. Толпа старалась обтекать его с обеих сторон.
Эрин, шагая следом за ним, старалась не отставать, а Джордан, выставив левое плечо вперед, рассекал им поток туристов. Левая сторона его тела была наиболее израненной, но он, устремившись вперед, казалось, не ощущал боли.
Добравшись до базилики, Стоун круто повернул влево, к двери. Немного впереди него Рун и кардинал вбежали через вход внутрь — их сутаны, черная и ярко-красная, взметнулись в воздухе.
Эрин посмотрела наверх. Небо над массивным куполом базилики было янтарно-оранжевого цвета.
Солнце село.
Донельзя растерянная тем, что это может повлечь за собой, она не видела того монаха, а когда увидела его, было уже слишком поздно. Он налетел на нее, оторвав ее руку от ремня Джордана. Потом он пробормотал по-польски что-то похожее на извинение, а его руки потянулись к ней с намерением похлопать ее по плечу.
— Ничего, все нормально, — успокоила она его.
Джордан, казалось, не заметил, что произошло с ней, поскольку протискивался в дверь впереди нее. Два швейцарских гвардейца, следившие за порядком в дверях, были поглощены наблюдением за выходящими туристами, но они задержали ее, когда она пыталась пройти внутрь, следуя за Джорданом.
Уже войдя в базилику, Стоун обернулся.
— Иди, иди! — закричала она.
Ведь его присутствие там, где была Батория, было сейчас более необходимым, чем ее.
Он кивнул и со всех ног побежал дальше в базилику.
— Эти здания эвакуируются, мисс. — Слова, вежливо сказанные швейцарским гвардейцем, резко контрастировали с тем, как твердые пальцы монаха сдавливали ей руку. — Боюсь, что мне придется попросить вас…
Золотое свечение, спокойно струившееся из глубины базилики, внезапно ослепительно-ярко вспыхнуло, словно сверхновая звезда. И сразу же повеяло каким-то сладостным ароматом, и неясные звуки музыки, едва различимой для слуха, заставили ухо повернуться в сторону, откуда эта музыка доносилась, и прислушаться к ней.
Гвардеец, отпустив ее руку, стал пристально всматриваться в глубь базилики.
Ну, вот оно и произошло…
Желая увидеть все своими глазами, Эрин, быстро обойдя гвардейца, переступила порог. Оказавшись внутри, она быстро побежала по портику, расталкивая гвардейцев охраны и туристов, неподвижно стоявших у нее на дороге.
Стремглав проскочив через внутренние двери, она очутилась в главном нефе, среди бесчисленного скопления толстых каменных колонн, поддерживающих великолепно украшенную крышу базилики, и стала пристально всматриваться в расположенный в центре нефа и на большом расстоянии от входа папский алтарь. Золотое свечение струилось из-под массивного черного с золотыми узорами балдахина, накрывавшего алтарь. Бронзовые опоры, казалось, тряслись в этом свечении, подобно мерцающему миражу, возникающему в горячих песках пустыни. А может быть, яркость этого свечения была настолько сильной, что ничего из созданного руками человека не могло находиться вблизи его источника.
Не раздумывая, Эрин бросилась туда, откуда исходил этот свет, лавируя в плотном потоке туристов, стремящихся в противоположном направлении. Большая часть базилики уже опустела, и путь к балдахину неожиданно стал свободным.
Она бежала, как бегут по футбольному полю. Ей было известно, что базилика Святого Петра по размеру внутренней площади превосходит любую другую церковь в мире. В прошлом она неоднократно бывала здесь, но вот бежать по ней никогда не доводилось. А сейчас она бежала, бежала изо всех сил, и ее глаза были прикованы к яркому сиянию, струящемуся из-под балдахина.
