Лэнг с трудом сдержал вздох. Юристы, у которых возникали неприятности с законом, всегда стремились вести дело по-своему, что, прежде всего, усугубляло и трудности.
Лэнг прикрыл дверь, больше для того, чтобы Сара не предложила кофе или чего-нибудь еще, что позволило бы мэру затянуть свой визит, чем для обеспечения приватности разговора.
— Я думаю, нам следует дать жюри понять, что вся эта охота на ведьм продиктована исключительно расовыми мотивами, — сказал мэр.
Лэнг прямо-таки упал в свое кресло.
Мэр пытался списать на происки «расистов» все прегрешения, которые числились за ним во время его пребывания на посту и составлявших очень внушительный список. Каждый, кто выступал против него, независимо от цвета кожи, был либо «куклуксклановцем», либо «дядей Томом» — и чернокожее большинство муниципалитета, и губернатор, и большинство юристов, и торговая палата в полном составе. Все эти приемы были затрепаны, как программка у завсегдатая скачек.
— Что ж, это мысль, — нейтральным тоном отозвался Лэнг. — Проблема лишь в том, что трое из проходящих по делу о коррупции — белые. И все трое уже сознались в том, что давали вам взятки.
Мэр подался всем телом вперед, демонстрируя мегаваттную улыбку, которая так хорошо смотрелась с экранов телевизоров.
— Вот именно! Разве вы не видите? Белая экономическая структура власти — и черный мэр. Черт возьми, это ж не что иное, как суд Линча, а ведь считается, что он давно вышел из моды.
И это Рейлли тоже слышал далеко не впервые. Несмотря на его настоятельные советы, мэр всякий раз, когда оказывался в городе, с огромным удовольствием давал импровизированные пресс-конференции.
— Что ж, допустим, — кивнул Лэнг, — если бы не одна мелочь. После 1975 года в Атланте все мэры были чернокожими. И ни одного из них не обвиняли даже в нарушении правил движения.
— Первый из них уже умер, — заявил мэр таким тоном, будто это что-то объясняло.
В дверь постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, Сара просунула голову в кабинет.
— Важный звонок, мистер Рейлли.
Пожалуй, будь у генерала Кастера такой союзник — битва у реки Литтл-Бигхорн закончилась бы иначе
[25]
.
— Прошу прощения…
Лэнг взял трубку настойчиво мигавшего телефона.
Мэр был явно недоволен, но поделать ничего не мог.
— Рейлли.
— Это Морз, детектив Морз.
На сей раз Лэнг даже не сделал попытки сдержать тяжелый вздох. События развивались куда активнее, чем он ожидал. При таких темпах можно было ожидать, что еще до ленча его известят о внеплановой ревизии налоговой службы.
Он решил было спросить, можно ли перезвонить Морзу немного позже, но вовремя сообразил, что тем самым даст мэру лишний повод задержаться, и сказал:
— Слушаю вас, детектив.
— Мы проверили белый порошок, — сообщил Морз. — Я скажу, что мы нашли, так вы не поверите. Вернее, чего мы не нашли.
У Лэнга вдруг мелькнула мысль, что кто-то подстроил заговор, чтобы сорвать все его планы на сегодня.
— Скажите, эти результаты настолько важны? Я… — Он умолк, не договорив.
Последовала пауза.
— Знаете, мистер Рейлли, я вроде как начал не с того конца. Криминалистическая лаборатория проверила это вещество и малость ошизела. Послушайте, Техноложка так жирно кормится от вашего фонда, что вам, наверное, удастся уговорить их еще раз проверить эту пакость.
В том, что Лэнга просил о помощи человек, арестовавший его за убийство, которого он не совершал, и подозревал еще в одном, чувствовалась какая-то сладкая ирония.
— То есть, вы хотите сказать, что эксперты государственной лаборатории не знают своего дела?
Мэр то поджимал, то вытягивал ноги, всем своим видом выражая нетерпение.
— Не, мистер Рейлли, я бы не сказал. Только в чем штука-то? Им никогда не приходилось возиться ни с чем этаким. У них для этого микроскопов и прочих железяк не хватает.
Лэнг уже не мог справиться с любопытством.
— Но все-таки, что именно показали результаты анализа?
— Я же сказал, шизу какую-то. У той пакости меняется удельный вес. Погодите… — В трубке послушался шорох перекладываемых листов бумаги. — Железо, кварц и алюминий.
— И что из этого?
Мэр демонстративно поднес к глазам усыпанные бриллиантами золотые часы, очевидно, позабыв, что свободное время, которое он сейчас так старался сберечь, вскоре может растянуться для него на несколько лет без перерыва.
— Что? — переспросил Морз. — Дальше вообще хе… чушь какая-то. Эта штука не растворяется в кислоте.
Из всего сказанного Лэнг понял лишь одно: его знания в области химии не позволяют судить о том, что тут было чушью, а что не было.
— Давайте договоримся так: я позвоню в Технологический институт и попрошу, чтобы мне порекомендовали кого-нибудь, кто располагает нужным оборудованием.
— Я буду вам очень признателен, мистер Рейлли.
Лэнг положил трубку и поднял голову. Мэра в кабинете не было — он ушел, не попрощавшись.
Похоже, что день понемногу налаживался.
Когда Лэнг вошел в зал, первым человеком, попавшимся ему на глаза, оказалась Алисия Уорнер.
— Привет! — воскликнул он; удивление не позволило ему с ходу придумать что-нибудь более оригинальное.
— И вам привет, — откликнулась она.
— Я думал, что у федеральных служащих есть собственные курсы.
Она взглянула на него с улыбкой, которую можно было бы смело фотографировать для рекламы зубной пасты.
— Есть. Но, если бы вы посмотрели программу, то увидели бы, что я тут вместе с вами.
Лэнг послушно вынул листок. Там действительно имелась ее фамилия.
— «Механика федерального судебного преследования»? — осведомился он.
— Вы можете хранить тайны? — Алисия встряхнула ниспадавшими на плечи рыжими волосами, цвет которых, как подозревал Лэнг, был столь же натуральным, как и легкие веснушки, не поддающиеся косметике.
— Думаю, не хуже вас.
— Я бы сказала, что слушателям предстоит довольно унылое времяпрепровождение.
Ее зеленые глаза сверкали весельем.
— И это все новости?
Лэнг вдруг осознал, что за ними пристально наблюдают около тридцати человек, пришедших на семинар, и шагнул в сторону невысокой сцены.
