Оба молодых детектива еще больше поникли. В городе и окрестностях имелось, должно быть, не менее тысячи гостиниц.
Ганс и Фриц, думал инспектор. Несносные детишки, прямо по старым комиксам
[45]
. Любое задание, ради которого приходится покидать это убогое помещение, они воспринимают как чуть ли не трагедию.
— Парни, выше носы. Пусть мы старомодны, но у нас имеется машина под названием факс.
Лица инспекторов сразу заметно прояснились.
— И, конечно, вокзалы и аэропорты.
Вокзалов в Вене имелось четыре, и всего один аэропорт, но оба снова помрачнели, будто хозяева, которые никак не могут дождаться, чтобы гости разошлись.
Раух повернулся было, чтобы выйти, но остановился и бросил через плечо:
— Danke, герр Шаттнер.
И с сознанием исполненного долга Раух покинул вонючую комнатушку.
Глава 35
Пичтри-центр
227 Пичтри-стрит
Атланта, Джорджия
На следующий день
Рейлли, держа в левой руке портфель, правой взял с секретарского стола пачку розовых карточек, на которых были записаны имена и телефоны тех, кто ему звонил. Не глядя в глаза Саре, он проскользнул в свой кабинет и закрыл за собой дверь, давая тем самым понять, что у него плохое настроение.
Вернее было бы сказать, что он страшно раздражен и донельзя устал. Пока он поспешно выбирался из склепа Michaelerkirche, Сара успела объяснить, почему ему необходимо срочно вернуться в Атланту. Впрочем, отъезд из Вены при сложившихся обстоятельствах все равно был для него, пожалуй, наилучшим вариантом. Ну а формальной причиной явилось то, что судья Адамсон назначил именно на этот день слушания по тем немногим проделкам мэра, которые тот согласился признать за собой.
Лэнг приостановился только для того, чтобы стереть с «Дезерт игл» отпечатки пальцев и засунуть его в первый же мусорный бак, который попался ему на пути в гостиницу.
На пути домой он, как обычно, не уснул ни на минуту. А утром, садясь в «Порше», обнаружил, что цифры на спидометре загадочным образом увеличились. В этом, вне всякого сомнения, был виновен он сам — не нужно было оставлять ключи перегонщикам из гаража.
Кстати, не забыть сделать запасной комплект ключей.
Сначала он направился в федеральный суд — и сразу день пошел наперекосяк.
Лэнг до сих пор не смог привыкнуть к тому, что человек, имеющий за плечами двадцать лет адвокатского стажа, взойдя с превеликими трудами, как Христос на Голгофу, на судейское место, способен поставить в тяжкую вину кому-нибудь из своих бывших коллег по адвокатуре именно те действия, которые юрист обязан совершать в интересах своего подзащитного: набирать как можно больше фактов в надежде на то, что, опровергнув один или несколько из них, удастся создать плацдарм для последующей апелляции на тот случай, если исход процесса окажется неудовлетворительным. Лэнг знал, что такое возможно, и был, в принципе, готов к этому, но никак не ожидал, что такой нагоняй устроит ему человек, лишь год назад бывший простым смертным, преуспевавшим в своем деле куда меньше, чем Лэнг, но проявлявший куда большую активность на политическом поприще. Это нисколько не способствовало улучшению настроения. А вернее сказать — привело бы в бешенство даже святого, если бы такой нашелся в кругу судебных адвокатов Атланты.
На этом мучения Лэнга не закончились. Он не смог вовремя добежать до автомобиля, и теперь ему приходилось выдерживать поток замечаний от вечно недовольного клиента. И потому в том, что Сара лишь просунула голову в дверь, а не вошла в кабинет, не было ничего удивительного.
— Не забудьте про сегодняшний вечер. Вы должны получить смокинг из чистки и к восьми часам заехать за миссис Уорнер.
Не успел Лэнг сказать что-нибудь в ответ, как она исчезла.
Еще одно испытание: в его отсутствие звонила Алисия, чтобы пригласить его на благотворительное мероприятие какого-то фонда, где организаторы должны были получить небольшую долю от стоимости обеда и напитков. (И ни цента с того, что дамы потратят на новые платья, прически и маникюр.)
Алисии каким-то образом удалось заручиться покровительством Сары, иначе ей не удалось бы познакомиться с расписанием Лэнга и выбрать подходящую дату. Сара всегда стояла на страже личной жизни своего босса. Чтобы привлечь ее на свою сторону, Алисия должна была обладать незаурядным адвокатским талантом.
Втайне Лэнг обрадовался тому, что снова встретится с нею, но прикинулся страшно недовольным, чтобы Сара не расценила случившееся как прецедент и не попыталась взять на себя обязанность управлять его жизнью.
Как только мэр, наконец, отбыл, Лэнг подошел к двери и распахнул ее.
— Сара, на сегодня моя работа закончена. Если я действительно понадоблюсь, вы найдете меня дома. Попробую восстановить суточный ритм после перелета.
Через несколько часов, великолепно выглядевший в смокинге с шелковыми лацканами и бальных туфлях из крокодиловой кожи, Лэнг въехал на «Порше» под широченный навес гранитного porte cochère
[46]
здания Клуба конников «Пьемонт», старейшего и престижнейшего из клубов Атланты. Этот клуб, сто с лишним лет представлявший собой неприступный бастион наследственной, исключительно мужской «белой кости», в последнее время под воздействием изменений в общественном сознании несколько смягчил свои порядки, и теперь возможность вступить сюда определялась лишь богатством. Теперь здесь можно было встретить и евреев, и чернокожих, и женщин, и людей, фамилии которых заканчивались на гласные. Среди членов клуба теперь были и такие, чьи предки не успели вовремя прибыть в Джорджию и послужить под началом Бобби Ли во время Вторжения северян
[47]
. И даже, страшно сказать, янки. Так политкорректность уничтожила еще одну странную, но относительно безвредную традицию.
Опоздание в продвижении к равноправию рас породило очевидную проблему — самые богатые представители чернокожего населения Атланты успели присоединиться к другим, в прошлом таким же чисто-белым организациям. Щедрые вступительные взносы делали расовую символику все менее и менее привлекательной. Отчаянная деятельность наиболее либеральных членов помогла в конце концов привлечь в клуб новые подходящие персоны, и все же черная прослойка была здесь куда тоньше, чем в других, не столь фешенебельных клубах Атланты.
