— Никогда не слышала о таком.
— Блюхер, Франц. Гейдельберг.
— И о нем не слышала.
Лэнг поднес карточку поближе к свету, чтобы прочесть приписку в самом низу.
— Скорцени…
Она качнула было головой, но тут же остановилась.
— Повторите, пожалуйста.
— Скор-це-ни, — по слогам прочитал Лэнг.
— Это он!
Оба — и Лэнг, и Герт, — вскинули головы.
— Кто? — спросили они в один голос.
— Тот человек, о котором папа писал книгу. Во всяком случае, один из них. Немец. Во время войны он был какой-то крупной шишкой.
— Ну, а как насчет Франца Блюхера? — поинтересовался Лэнг, и Джессика снова покачала головой.
— Нет, ничего не вспоминается.
Герт подошла и заглянула через плечо Лэнга.
— Лэнг, ты сказал, что пользовался такими карточками, когда готовил рефераты, и на каждую записывал какой-то факт.
Рейлли уже не помнил, когда рассказывал об этом, но, очевидно, такой случай был.
— Да, именно так я и работал. Это потом появились компьютеры, и такие записи стали не нужны.
— Предположим, что твой друг Дон вел свое исследование так же, по старинке.
Лэнг никак не мог понять, к чему она клонит.
— Хорошо, предположим.
— Что, если… — Она вернулась к своей кучке карточек, порылась в ней, вынула одну и прочла: — Скорцени, Отто. А внизу подписано — Блюхер, Франц. То же самое, что на твоей карточке, только наоборот. Предположим, что этот самый Блюхер был для Дона источником информации о Скорцени…
— Или наоборот, — возразил Лэнг.
На сей раз уже Герт покачала головой.
— Мне кажется, что нет. Джессика ведь сказала, что ее отец писал о Скорцени. Кроме того, на карточке Скорцени нет адреса.
Что тут скажешь? В ее словах был смысл. Или, по крайней мере, не меньше смысла, чем в любой другой теории.
— Ладно. Теперь, позвони, пожалуйста, по номеру, указанному на карте.
Герт вложила карточку в коробку.
— Лэнг, это твое развлечение. Ты и звони.
— Если мне не изменяет память, когда я в прошлый раз смотрел на карту, Гейдельберг находился в Германии.
И еще я, кажется, припоминаю, что ты вроде как говоришь на этом языке.
Герт картинно вздохнула и взглянула на Джессику с тем же выражением, с каким глядела на Лэнга, когда тот допускал какую-нибудь глупую ошибку в домашнем хозяйстве — например, сыпал в посудомоечную машину порошок для стирки, из-за чего весь пол в кухне покрывался слоем пышной пены. Или еще какие-нибудь вещи, на какие способен только дикий, неприрученный мужчина.
— Вот телефон, — указала Джессика.
Но Герт извлекла из своей необъятной сумки трубку мобильника. Лэнг узнал модель, распространенную в Управлении. Этот телефон был способен обеспечить связь везде, за исключением разве что плавучих льдов Арктики или Антарктического материка. Лэнг видел, как она набрала три цифры — код страны, — а затем номер. Потом она, судя по времени, выслушала три или четыре гудка, назвала имя Дона, свой номер и прервала вызов. Судя по всему, герра Блюхера или не оказалось дома, или он не захотел снимать трубку.
Герт убрала телефон в сумку.
— И что дальше?
Лэнг указал на пачку бумаг, полученных от полицейского инспектора.
— Думаю, стоит разделить их и посмотреть. Вдруг что-нибудь найдем.
Менее чем через минуту Джессика подняла голову.
— Одни только списки. Вот перечень книг, а на этом листе географические названия. Ничего важного для нас.
Лэнг был готов с нею согласиться.
— А на этом листе только одно слово: Монсегюр. — Герт опустила на колени свою стопку бумаг. — Это во Франции, в Лангедоке. Я видела дорожный указатель с такой надписью, когда мы… когда мы были там в прошлом году.
Они с Лэнгом переглянулись. Именно там, на юго-западе Франции, Лэнг впервые сошелся лицом к лицу с «Пегасом», могущественной организацией, прямо причастной к убийству его сестры и племянника. И эта встреча чуть не закончилась для него трагически. Ему совершенно не хотелось возвращаться в эти места.
Но прежде чем он успел что-то ответить, защебетал его собственный сотовый телефон. Этот номер знали только три человека, и двое из них присутствовали сейчас в этой комнате.
— Да, Сара, слушаю, — сказал Лэнг, сообразив, что в Атланте четыре часа дня.
Слышно было так хорошо, словно собеседница находилась в этой же комнате, а не за океаном.
— Судья Хендерсон поставил дело Уайли в график на следующий месяц. Я подумала, что вам, наверно, будет полезно узнать это.
Лэнг застонал. Уайли был ответчиком по гражданскому процессу, шедшему параллельно с уголовным делом по обвинению в организации длинной посреднической цепочки в торговле и оказании различных финансовых услуг. Министерство юстиции США обвиняло клиента Лэнга в немыслимом количестве случаев разглашения сведений, а Комиссия по ценным бумагам пыталась через суд вернуть деньги инвесторов. Для поддержания привычного образа жизни на широкую ногу мистеру Уайли уже пришлось продать свой коллекционный «Феррари» и один из «Роллс-Ройсов». Обвинительный приговор в гражданском процессе сделал бы его банкротом. И, что хуже всего, в таком случае он не смог бы заплатить своему адвокату остаток гонорара. Дело было сложным, и вплоть до того дня, когда мистер Уайли предстанет перед судом присяжных, Лэнгу следовало держать руку на пульсе.
Громко щелкнув крышкой, Рейлли закрыл телефон.
— Джессика, к сожалению, у меня дома кое-что случилось. Мы с Герт должны немедленно уехать. — Он заметил, что на ее лице мелькнуло выражение отчаяния, как будто она теряла последнего своего друга. — Впрочем, мы постараемся связаться с этим парнем из Гейдельберга. Когда я разберусь со своими делами, то свяжусь с вами и узнаю, добилась ли местная полиция хоть какого-нибудь прогресса.
Судя по виду Джессики, заверения Лэнга ее не успокоили, но она храбро протянула руку.
— Даже не знаю, как благодарить вас за то, что вы приехали в Испанию, чтобы помочь мне.
Лэнг пожал ее руку.
— Перед вашим отцом я в неоплатном долгу. Он спас мне жизнь. И, если вам понадобится, я обязательно приеду еще раз.
Уходил Лэнг с неприятным ощущением недоделанной работы.
Глава 5
Юго-западная Франция, Монсегюр,
сентябрь 1940
Подняться по северному склону горы удалось лишь с веревками и крючьями, которые то и дело приходилось забивать в камень. И, даже несмотря на хорошее снаряжение, подъем занял семь часов. Все пятеро пребывали на грани изнеможения. Будь они простыми спортсменами-альпинистами, то сейчас с удовольствием пили бы воду из фляг, курили сигареты и восхищались видами, открывшимися их глазам благодаря затраченным усилиям.
