— Впечатляет, — сказал Лэнг, задумавшись против воли о том, что в мире ничего не меняется. Точно такие же трюки со сменой правительств не раз проделывала в разных странах и организация, на которую он когда-то работал. — Но можно ли это классифицировать как военные преступления?
— Может быть, нет, а может, и да, — ответил профессор. — В декабре 1944 года, в Арденнах — вы, американцы, если не ошибаюсь, называете это сражением за Арденнский выступ, — Скорцени отобрал несколько сотен немцев, свободно говоривших на английском с американским акцептом, переодел их в форму армии США и запустил к американцам в тыл.
— Их следовало расстрелять как шпионов, — возразил Лэнг, — но преступлением это тоже вряд ли назовешь.
Профессор слабо улыбнулся.
— Можно было бы с вами согласиться, если бы не одно «но». Люди Скорцени захватили человек сто в плен, связали и казнили. Расстреляли всех в спину. Вдобавок к этому он еще и украл некоторые произведения искусства и драгоценности.
— Если так, — спросил Лэнг, — почему же его не предали суду?
Старик пожал плечами.
— После войны он исчез, как будто его и не было никогда. А через несколько лет обнаружился в Испании. Франко взял его под свое покровительство, а Скорцени помогал каудильо в реорганизации испанской армии.
Лэнг поднялся и через плечо профессора вновь взглянул на фотографии. И снова у него возникло похожее на deja vu
[24]
ощущение, будто он уже где-то видел это лицо.
— Если союзники знали, что он там, почему же они не заставили Франко выдать его? Уверен, что соглашение с Испанией о выдаче преступников у нас было.
Блюхер снова невесело усмехнулся.
— Вы рассуждаете, как юрист.
— Я и есть юрист.
Старик неожиданно подмигнул Герт.
— Я погиб. Попался адвокату.
Похоже, издевательство над адвокатами превратилось в международный вид спорта.
Блюхер тоже поднялся.
— Знаете, герр Рейлли, вы задали очень хороший вопрос: почему Скорцени не выдали из Испании? Дома у меня имеются кое-какие материалы, они должны вас заинтересовать. Время уже позднее. Может быть, нам все же стоит встретиться в замке завтра? Я бы захватил их с собой.
— Почему бы не встретиться завтра здесь же? — спросила в свою очередь Герт. — В номере безопаснее, чем среди руин замка.
— Это верно, — согласился Блюхер. — Но все же при дневном свете, и если кругом люди, я чувствую себя в большей безопасности.
— Позвольте, я вызову вам такси, — предложил Лэнг и потянулся к стоявшему поблизости телефону. — Напишите ваш адрес, чтобы я мог сказать его водителю.
Блюхер не стал отказываться и через несколько минут ушел.
Лэнг озадаченно посмотрел на Герт.
— Кому какое дело, будет или не будет опубликована книга о людях, умерших много лет назад? Разве что какой-то неонацистской организации… ну там, бритоголовым или еще кому-нибудь в этом роде.
Герт погасила сигарету.
— Возможно, ни тем и ни другим. Очень может быть, что в книге, как и предположил старик, содержится и другая информация. А вот какая…
Она завела руки за спину и расстегнула блузку, выпустив на свободу стиснутую материей грудь. Лэнг уставился на нее, словно зачарованный, и не сразу понял, что она задала ему вопрос.
— Думаю, завтра мы об этом узнаем.
Герт аккуратно сложила блузку и переступила через юбку. Лэнг видел это представление каждый вечер, и каждый раз оно всецело занимало его внимание.
— Просто ужасно, когда ты так смотришь. Я чувствую себя гамбургером перед Грампсом, пускающим на него слюни.
— Слюни у меня перестали течь еще на прошлой неделе. Кроме того, если бы ты не хотела, чтобы я разглядывал тебя, то ушла бы в ванную.
— А кто говорит, что я не хочу, чтобы ты меня рассматривал?..
— Спишь? — спросила Лэнга Герт, когда он уже начал засыпать.
— Еще нет.
— Ты и правда думаешь, что мы столкнулись с какой-то организацией? «Die Spinne» или что-то в этом роде?
— С чем мы столкнулись?.. Возможно. Никому, даже старикам, не хочется идти в тюрьму или, скажем, быть высланными из страны. И можно смело держать пари — среди нацистов, хоть старых, хоть чуть помоложе, найдутся по-настоящему богатые люди, способные нанимать убийц целыми толпами.
От этой мысли на душе легче нисколько не становилось.
Глава 14
Гейдельберг, Германия, Хауптштрассе, «Хаус цум Риттер»,
на следующее утро
К завтраку в номер подали булочки, желе, сыр и тонко нарезанную колбасу. Вместе с едой на подносе лежал и свежий номер «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Лэнг стал наливать кофе, а Герт взяла газету и ахнула:
— Mein Gott!
Лэнг облился горячим кофе, но даже не заметил этого, уставившись на первую полосу, где красовались его портрет и крупная надпись: «Убежавший из аэропорта преступник опознан как американский адвокат и бизнесмен».
Герт крутила головой, как будто опасалась, что кто-то может даже сейчас наблюдать за ними.
— Откуда они взяли фотографию?
— Чертовщина! — Лэнг спрыгнул с кровати и принялся вытирать салфеткой колени, облитые горячим кофе. Потом взял газету и уставился на фотографию с хорошо различимым «зерном». — Может быть, пересняли с записи камеры слежения?
— Вряд ли, если, конечно, у тебя нет привычки, улыбаясь, позировать перед телекамерами, — отозвалась Герт. — Да ты здесь и выглядишь гораздо моложе.
— Да не омрачит ревность твой суд, — назидательно произнес Лэнг, не отрывая глаз от газеты. — Я готов поклясться, что эта фотография взята из моего послужного досье Управления.
Герт, не слезая с кровати, поднялась на колени и заглянула ему через плечо.
— Вполне возможно. Помнишь, кое-кто сумел заломать…
— Взломать.
— Взломать базу Управления и добыть твою фотографию. Всего год назад, в Лондоне.
— Откуда франкфуртские полицейские могли узнать, что в Управлении есть мой снимок?
Герт задумалась лишь на мгновение.
— А тот полицейский детектив из Атланты, чернокожий… Он тебя очень сильно не любит.
— Морз? Он любит меня, как родного брата. Просто прикидывается, чтобы было интереснее.
Она покачала головой.
— Ты можешь хоть немного побыть серьезным? По этой фотографии тебя легко узнать. Морзу известно, что ты работал в Управлении?
