– Готовка отнимает так много времени, – пожаловалась
она, я согласно кивнула, хотя уже видела, что в кастрюльке варятся два яйца.
Впрочем, это все же лучше внезапного желания Музы поразить всех своими
кулинарными талантами. После подобных припадков приходилось часа два отмывать
кухню, а блюда все равно оказывались несъедобными.
Я включила чайник и устроилась на стуле, все еще пребывая
под впечатлением от разговора с Марго.
– Как там старуха? – приглядываясь ко мне, спросила
Муза.
– Неплохо.
– Да? Ей уже за сотню перевалило, а она все никак не
успокоится и интригует.
– Зря ты так, старушка настроена весьма
доброжелательно.
– По отношению к тебе, может быть. Но уж мне-то небось
перепало.
– Нет, – покачала я головой и отметила, что мое «нет»
вызвало у Музы гримасу недовольства, то ли не поверила, то ли обиделась: она
считала себя звездой, а о звездах говорят всегда если не хорошее, то хотя бы
плохое. – О тебе она дипломатично молчала, на день рождения Янки не пойдет,
потому что в свои девяносто стала уставать от больших сборищ. Так что ничего
похожего на интриги.
– Уж я-то знаю старую ведьму, – хмыкнула Муза и тут же
опять загрустила. – У меня так много дел, на работу по дому совсем нет времени,
а в нашем положении я не могу пригласить домработницу, ведь экономить
приходится буквально на всем.
Она надула губы и посмотрела на меня с детской
непосредственностью. Я уже хотела ответить, что заботы по дому возьму на себя,
но вовремя сообразила, что тогда забот у меня будет с утра до вечера, а значит,
времени на разгадку тайн попросту не останется. Можно было бы оплатить труд
домработницы из собственных средств, но появление еще одного человека в доме
чревато увеличением скандалов ровно в два раза. Муза не способна ужиться с
существом женского пола, о мужчинах-домработниках мне ничего не известно…
Все-таки странно, что со мной она даже не предпринимает попыток разругаться.
В общем, я рассудила, что экономия только пойдет семье на
пользу, и с той же детской непосредственностью ответила:
– Если ты беспокоишься обо мне, то напрасно, я вполне
могу перекусить в кафе.
Муза подняла брови и вздохнула.
– Помоги ей выбрать платье, меня она не послушает.
– Ты о Яне?
– Конечно. У нее же день рождения через два дня. Мать с
ног сбилась, чтобы все сделать по высшему разряду, а она даже спасибо не
скажет.
– Вдруг у нее есть свое мнение, каким должен быть ее
день рождения?
– Не говори глупостей, у нее нет воображения. Очень
жаль это говорить, но твоя сестра набитая дура. Помоги ей, ради бога.
– Где она сейчас?
– Понятия не имею.
– Хорошо, я ей позвоню.
– С платьем лучше не затягивать. Помни, я на тебя
надеюсь.
Муза сняла с плиты кастрюльку, а я, кивнув, отправилась в
свою комнату и позвонила Янке на мобильный. Через полчаса мы встретились с ней
и отправились выбирать платье. Муза ничего не сказала о деньгах, и я решила,
что в этом смысле она тоже рассчитывает на меня.
На выбор платья ушла часть этого дня и весь следующий. С
большим трудом нам все-таки удалось достигнуть компромисса. Янка была довольна,
Муза вроде бы тоже, правда, от язвительности не удержалась и заметила:
– Фигурка у тебя могла быть и получше.
Почему после этого платье не полетело в окно, для меня
тайна, все обошлось слезами и клятвой, что, как только Янка получит наследство,
ноги ее в этом доме не будет.
– Твоя мать права, – со вздохом сообщила я неприятную
новость сестре, когда мы пили кофе в ее комнате после примерки и последующей за
ней продолжительной истерики. – Отец оформил офис на своего компаньона, а дела,
если верить Морозову, из рук вон плохи. Сплошные долги, он пытается справиться
с ситуацией, но не особенно уверен в успехе. В любом случае рассчитывать сейчас
на какие-то большие суммы не приходится.
– Что, у отца действительно не было денег? – ахнула
Янка.
– Похоже, что так.
– Это все она, все она…
– Ты мать имеешь в виду?
– Конечно. Она тянула из него деньги и тянула. Слушай,
что же теперь будет, а? Если мы не получим наследства, как станем жить?
– Ну… – пожала я плечами. – Не стоит драматизировать,
ты закончишь учебу, пойдешь работать.
– Спятила, да? – обалдела Янка. – Работать… я не хочу
работать. Мамочка всю жизнь не работает, а я чем хуже?
– Тогда тебе надо выйти замуж.
– За кого? Ты не представляешь… Господи, что же делать,
а?
– Можно продать квартиру, купить жилье поскромнее, а на
эти деньги…
– Ты как будто издеваешься, – всплеснула руками
сестрица. – Мне нужны большие деньги, огромные. Я хочу жить в Москве, в
собственной квартире с большущим окном в спальне…
– И вертолетной площадкой на крыше, – кивнула я. –
Боюсь, с этим придется повременить. Скажи мне вот что: ты не обращала внимания,
приносил отец домой какую-нибудь папку с работы? Папку с бумагами?
– Откуда мне знать. Может, и приносил. При чем здесь
какая-то папка?
– Морозов видел ее у отца, а после его смерти она
куда-то исчезла.
– В ней были бумаги, да? Наследство? Ее мамаша сперла,
вот гадость… – Янка досадливо стукнула кулаком по колену. – Теперь все к рукам
приберет.
– Прекрати ее обвинять, – нахмурилась я.
– О господи, неужто ты не понимаешь? Она же меня
облапошит, а ты как будто на ее стороне.
– Не говори глупости. В папке могут быть бумаги,
которые позволят узнать, почему убили папу, только это меня и интересует.
– А меня интересуют деньги! – сорвалась она на крик, но
тут же закусила губу и принялась хныкать. – Не может быть, чтобы он ничего не
оставил. Если тебе нужна папка, спрашивай о ней мамашу.
– Я спрашивала, она ничего не знает.
– Врет, – махнула рукой Янка.
– Почему ты так уверена?
– Она всегда врет, просто так, на всякий случай, а если
видит в этом выгоду, то вообще…
Я в досаде покачала головой.
– Ты ведь собралась мне помочь, – напомнила я.
– Об этой папке я ничего не знаю. Но если мы пойдем к
матери вдвоем, она не сможет отвертеться.
