– Ну хорошо, – нехотя сказал старик. – Поймите, ведь это мой клуб. И мой ученик там работает. Потому должен я его поберечь. Не хотелось бы, чтобы клуб закрыли. И так мало их осталось. Но… Ох, времена! Как в боксе за деньги стали бить не по правилам, так не по правилам и фехтуют. Я Сашке говорил…
– Он ставит фехтовальщикам те самые запрещенные удары?
– Ставит. Нет, до убийства дело не доходит, вы не думайте. Здесь главное – зрелище. Я ему скажу, чтобы Женьку-младшего не трогал. Хотя бы ради Риты. Не надо ему этого.
– Горячий, кстати, парень, – поддакнул Алексей.
– Надо думать! Если в отца пошел! Рита, разумеется, не догадывается. Ее представление о фехтовании все то же. Что это благородный вид спорта, травм там случается мало. Ах, Рощин, Рощин! Кто ж тебя победил-то, а?
– Он сам себя победил.
– Может, и так.
– Значит, я от вашего имени обращусь в фехтовальный клуб «Рапира» к тренеру Александру… Как его там?
– Фирсов.
– К Александру Фирсову. Он меня проконсультирует насчет тех, кто владеет ударом, отправившим на тот свет Евгения Рощина. Либо это кто-то из четверки, либо человек посторонний. Но думаю, таковых не много.
– Хорошие фехтовальщики все наперечет, – согласился Аркадий Иванович.
– Значит, мы его найдем. Теперь найдем. Вот теперь вам настоящее, горячее и большое спасибо. От души.
– Я вас провожу.
Старый тренер тяжело поднялся из кресла. Двигался он медленно, словно бы все время прислушиваясь к своему организму: как там сердце, стучит? Уже в прихожей Аркадий Иванович вновь разволновался. Потирая правой рукой костистую, жилистую кисть левой, вдруг сказал:
– А интересно было бы на него взглянуть, а? На Женьку-то младшего? Хорош, небось, шельмец?
– Красавец!
– Да я не про то, – с досадой отмахнулся старик. – Мне бы только увидеть его боевую стойку. Эх, скинуть бы сейчас двадцать лет!
– И схватиться с семнадцатилетним мальчишкой? Аркадий Иванович, ах, Аркадий Иванович! – Алексей укоризненно покачал головой.
– Эх, молодой человек! Не фехтовальщик вы! Не фехтовальщик…
Алексею вдруг показалось, что в полумраке прихожей взгляд старика сверкнул, словно стальной клинок.
Туше
Очутившись на улице, он первым делом взглянул на часы. «Встретимся у ЗАГСа, где дежурит такса…» Вот привяжется такая дрянь и весь день на языке так и вертится! Свойство дряни. Елки-палки! Опаздывает! Почти полдень! А ехать в самый центр! В центре сейчас пробки. Центр без пробок – все равно что рассол без огурцов. Таковым он бывает ближе к ночи и рано утром, к похмелью. В полдень же этих огурцов, то есть машин… Он набрал номер Барышева.
– Серега! Привет! Как дела?
– Порядок, – пробасил лучший друг. – Следователь дал добро.
– Слушай, я наверняка опоздаю.
– Наверняка.
– Ты жди меня у входа.
– Сколько ждать-то?
– Пока не приду. Пробки, Серега. Пробки.
– На метро надо ездить. Как я, – сердито сказал Барышев. – Заодно похудеешь.
– Я уже понял, ты голодный. Зайди в «Макдоналдс», съешь Биг Мак. Не скучай.
– Ты еще скажи: целую. Раз в ЗАГС зовешь.
– А ты шутник, однако…
Все. Гудки. Он едет на машине в центр. Смертельный аттракцион под названием «я молекула».
«Я молекула», – тяжело вздохнул Алексей, пытаясь занять в левом ряду позицию для атаки. Показалось, что правый движется быстрее. Извечная иллюзия: тем, кто справа, кажется, что мобильнее левые, и наоборот. Но как только ты становишься левым, правые начинают активное движение вперед, и уже хочется обратно. В итоге выигрывают те, кто придерживается позиции «не суетиться и не совершать лишних телодвижений». Леонидов совершал.
«Я молекула, – думал при этом он. – Я хаотично совершаю хаотичное движение. Я стукаюсь о стенки сосуда, в который меня заключили. Я люблю этот сосуд, то есть этот город. Безумно люблю. Потому что он полон жизни, полон таких же молекул. Пока они об меня стукаются и я стукаюсь о них, я живу. Полнокровно и полноценно. В результате выделяющегося при этом тепла. Но, Господи! Как же я порою его ненавижу! Себя в нем. Когда он наполнен выхлопными газами и температура окружающей среды выше положенной нормы. И хорошо бы мне хаотично не стукнуться о жирную задницу чьего-нибудь крутого „мерседеса“. Или о лоснящийся бок чьей-нибудь новенькой „тойоты“. Любить жизнь приходится, не рассчитывая на взаимность. Равно как и людей. Все и всё вокруг движется хаотично. Странно, что мы все куда-то приезжаем…»
Потом мысли вернулись к событиям двухнедельной давности. Когда Петр Андреевич Воловой здравствовал, дела его фирмы, а следовательно, и службы безопасности на его фирме шли успешно, и начальник ее, то есть А. А. Леонидов, собирался на майские праздники совершить туристическую загранпоездку вместе с женой и детьми. С этой целью он пришел в туристическое агентство. И надо же такому случиться!
Алексей неоднократно убеждался в том, что мир тесен, а Москва – так просто большая деревня. Эту женщину он узнал сразу, хотя несколько лет прошло. Его бывшая невеста, Ляля, не сильно изменилась. Поправилась, конечно, она всегда была склонна к полноте, но перед ним по-прежнему была яркая, цветущая женщина с огромными ногтями сиреневого цвета. По-своему привлекательная. На любителя. Он смотрел на Лялю, и как не было этих лет! Будто вчера улизнул из ее квартиры поутру, пока спала, постеснявшись сказать, что больше не вернется. Она обожала длинные ногти и яркий лак, который никогда не совпадал с тоном губной помады, это Алексей помнил прекрасно. И помнил, как его это раздражало. Вот и сейчас он уставился на ногти, а Ляля, которая его не узнала, уставилась на него. Клиент пришел! Приехал на иномарке, в окно она это видела! Лялино лицо расцвело улыбкой.
– Добрый день, присаживайтесь, пожалуйста!
Алексей глянул на бейдж, пришпиленный на ее пышной груди, шелковистую кожу которой еще прекрасно помнил на ощупь, и отметил, что Лялина фамилия изменилась. Замужем, слава тебе! Его вина заметно уменьшилась в размерах. Быть может, благодаря его бесчестному, безнравственному поступку Ляля нашла свое счастье.
– Итак, куда бы вы хотели совершить путешествие? – сладко улыбнувшись, спросила она.
– В прошлое. Здравствуй, Лена, – скромно сказал он.
Вообще-то, по паспорту она была Еленой, а Лялей только для него. Но это было давно. Сейчас Алексей счел уместным вспомнить ее паспортные данные. Ляля пригляделась и…
– Господи! Лешка! Леонидов! Ты?!!
– Именно.
– Как же ты изменился! С ума сойти! Поправился, стал таким солидным, на иномарке ездишь! В турпоездку собрался! Что, в милиции так много стали зарабатывать?
