– Если бы я хорошо себя чувствовала, я бы сюда не пришла.
«Я, кажется, знаю, зачем она занимала деньги у бабы Ани, – подумал Алексей. – Цены здесь не детские».
– А почему вы не обратились в поликлинику по месту жительства? – поинтересовался он у Ираиды Осиповны.
– Обращалась. Сначала я приехала в поликлинику к открытию и никакого талончика, разумеется, не получила. Там была такая очередь! Вы себе не представляете! На следующий день я приехала пораньше и была пятнадцатой. Мне опять ничего не досталось. Пришлось встать в шесть часов утра. Я промерзла до костей, пока стояла у дверей поликлиники, на улице был сильный мороз, и я простудилась. Но зато добыла-таки талон. Была в первом десятке, а прошло передо мной человек двадцать. Как сказали, все вторично. А врач на меня едва посмотрела. По лицу было видно, что ей некогда и вообще не до меня. К нам недавно прикрепила своих клиентов крупная страховая компания, и с тех пор начался бардак. А ведь раньше никто не жаловался! Теперь же в коридорах районки полно народу, сидеть, дожидаясь приема врача, приходится часами. И все наспех, никакого внимания к людям! В общем, лечения мне так и не назначили, направили меня на анализы и на УЗИ. Врач сказала: по результатам. А очередь на УЗИ пишется в первый день месяца, причем звонить надо после полудня. А телефон у них все время занят, потому что все звонят. А когда дозваниваешься, выясняется, что все время уже расписано. И опять-таки, половина пациентов – вторично! То есть по договоренности с лечащим врачом. Скорее всего, за деньги. И что же мне теперь, умирать? Все равно ведь придется заплатить. Так здесь хотя бы трубку сразу берут. Не приходится весь день дозваниваться и в конце концов узнавать, что записи к врачам уже нет.
– Но почему «Медрай»?
– Вы думаете, в других частных клиниках дешевле? – печально спросила Ираида Осиповна. – И потом «Медрай» близко. Всего в двух шагах от дома. Хоть на транспорте сэкономить, – вздохнула она.
– Хотите, я расскажу вам, как лечат по страховому полису? – неожиданно вмешался в разговор угрюмый Шемякин. – Я недавно попал в больницу, сильно простыл. Положили меня в палату на пятнадцать коек. На этаже нас лежало человек сто, и на всех – два туалета. Причем дверей нет. Ширмы. Ладно, я, мужчина. А женщины стеснялись ходить, извиняюсь, по большому. В каждый туалет – очередь. Из антибиотиков только пенициллин, а у меня на него аллергия! Я говорю: можно принести свое лекарство? Нет, отвечают, в нашей больнице мы будем лечить вас нашими. Так положено. Я с головы до ног покрылся сыпью, стал чесаться. А им хоть бы что! Мучился я так две недели, потом не выдержал. Выписывайте, говорю. А они мне: пишите расписку. Мы за вас отвечать не хотим.
– Илюша, перестань, – попросила Ольга.
– Человек интересуется: как лечат бесплатно? Я и отвечаю: никак! Хочешь жить – иди в частную клинику!
– Но такие деньги... – невольно вздохнул Алексей.
– Жизнь дороже, – отрезал Шемякин.
– Скажите, Ираида Осиповна, – вновь обратился Алексей к консьержке. – Вы деньги у бабы Ани на лечение занимали?
При этих словах Шемякин вздрогнул, опасливо отодвинулся от Алексея и замер. Ольга крепко сжала руку мужа и тоже замерла.
– А как вы хотите? – резко сказала Ираида Осиповна. – Я пенсию еще не получаю, на хорошую работу меня не берут, опять-таки возраст. А консьержки получают копейки. У сына своя семья. Сейчас кризис, жена без работы осталась, а детей двое, квартиру, опять же, снимают. Они, конечно, могут переехать ко мне, но я как представлю: жить со снохой... – Ираида Осиповна вздохнула.
– Вы с ней не ладите?
– Скорее, она со мной. Я-то вытерплю. – Консьержка опять вздохнула. – В общем, подумала я, подумала, да и пошла к бабе Ане.
– А какой она брала процент? – поинтересовался Алексей.
– Схема у нее была простая: за год сумма удваивалась. Взял ты, к примеру, тысячу долларов, а через год отдал две. Если отдал всю сумму через месяц, то долг плюс сто долларов. Через два – долг плюс двести. Ну и так далее. Одни лишь проценты она не брала, либо всю сумму, либо на счетчик. Если через год не отдал, то включался двойной счетчик. То есть, через месяц две тысячи двести, через два – две тысячи четыреста. То есть, через два года надо было отдать уже четыре тысячи долларов.
– Ого! – присвистнул Алексей.
– Это неплохие условия, – торопливо сказала Ираида Осиповна. – Если брать на год.
– А не проще в банк обратиться?
– Обращайтесь, – усмехнулась консьержка. – Бегайте со справками, поручителей ищите. Сейчас все поумнели, после того как частные приставы начали описывать имущество, да и банки стали не так сговорчивы. И потом: баба Аня – это могила. Ой, что я говорю? – вздрогнула Ираида Осиповна. – Я вовсе не то имела в виду... Она умела хранить тайну. Никто не знал, сколько у бабы Ани денег. И клиентов своих она не выдавала. Разные ведь бывают случаи. У некоторых куча кредитов, и, чтобы как-то перебиться, занимали у бабы Ани. С банками связываться себе дороже, и кредитную историю никому не хочется портить. За границу, опять же, не выпустят. Потом, банк ведь может бумагу какую-нибудь прислать, напомнить об очередном платеже, а если кому-то не хочется, чтобы в семье знали о его долгах?
– Вы госпожу Владимирскую имеете в виду?
– Кого, простите?
– Женщину в золотом костюме, которая сидела вместе с нами в приемной. Она приезжала к бабе Ане.
– Откуда вы знаете? – Ираида Осиповна поправила очки.
– Я много чего знаю. Знаю, к примеру, что накануне убийства у Наили кто-то ночевал. Хотел у вас спросить: во сколько этот мужчина вышел из дома? Вы сидели на вахте и наверняка его видели. Он ведь приехал на своей машине? И вы наверняка знаете, что это за машина и что это за мужчина.
– Я...
– Глухарева кто? – приоткрылась дверь в лабораторию.
– Я Глухарева! – обрадованно вскочила Ираида Осиповна.
– Проходите на кровь!
«Сорвалось! – с досадой подумал Алексей. – Еще немного, и я бы ее дожал!»
– Вам не стыдно допрашивать людей в больнице? – тихо спросила Ольга.
– А людям не стыдно убивать других людей?
– Но при чем здесь Ираида Осиповна? Она ведь никого не убивала!
– Вы так уверенно об этом говорите... Выходит, вы знаете, кто убил? Скажите мне, и мы с этим покончим.
– Ничего я не знаю! – вскинулась Ольга.
– Тогда не мешайте мне работать.
– Вы не имеете права! Это – частная клиника, а не прокуратура!
– Можете на меня пожаловаться, – усмехнулся Алексей.
– Вы... вы...
– Присаживайтесь, Александр Сергеевич, – раздался нежный девичий голосок. – Вот сюда, на диванчик. Я сейчас.
Девушка в коротком белом халатике исчезла за дверью с надписью «Лаборатория», а на диван рядом с Алексеем тяжело опустился Пичугин.
