Он все копил. Деньги же, памятуя о кризисе девяносто восьмого, в банк нести боялся, хранил дома, в тайнике. Перед квартирантами прикидывался бедным. К семидесяти годам Велемир Ипатьевич стал чудить, менять свои привычки, и если раньше только копил деньги, то теперь всерьез задумался над тем, как свой капитал приумножить.
Однажды он случайно услышал:
– ... а ты сходи в бабе Ане. У нее всегда можно денег перехватить. И проценты первый год божеские. Потом, правда, на счетчик ставит.
– А где она живет?
– На Алексеевской.
Квартиранты говорили меж собой, приближался срок очередной выплаты хозяину. Бизнесом некой бабы Ани Велемир Ипатьевич заинтересовался. А если и ему давать деньги в рост? Потом подумал: но тогда квартиранты узнают, что он на самом деле богат! А скажут кому? И испугался. Решил узнать, как с этим справляется одинокая старуха.
Пришел к ней якобы за деньгами, по рекомендации своих же квартирантов. Заодно и их ввел в заблуждение да на жалость надавил. Мол, старый я, больной, по врачам хожу, а на это деньги нужны. Вот, иду к процентщице.
– От кого? – спросили по домофону Велемира Ипатьевича.
Тот назвал имена. И взял на заметку: брать клиентов можно только по рекомендации. Оставалось выяснить, как себя обезопасить от грабителей.
Анну он узнал сразу, хотя она сильно изменилась. И поначалу растерялся. Она тоже его узнала.
– Велемир? Что, и тебя прижало? Ну, заходи!
К старости люди делаются сентиментальными. Вот и они первым делом вспомнили молодость. Какникак, Анна с Велемиром с год считались женихом и невестой! И, как оказалось, это был лучший год в их жизни!
– Помирать скоро, – вздохнула Анна. – А кому все это? Наживала-наживала...
– Что, и наследников нет? – замирая, спросил Велемир Ипатьевич.
– Есть. Племянница. Да только она дуреха. Все мужу отдаст. А он... Спит и видит, как растранжирит все мои денежки. Выходит, для него наживала?
– И у меня никого нет, – вздохнул Велемир Ипатьевич. – Вот и остались мы с тобой, Аня, два одиноких старика.
И он машинально погладил ее сухую, сморщенную лапку. И Анна дрогнула. В ней словно что-то проснулось. Видимо, поняла, что деньги – это всего лишь деньги. А ценность имеют обмененные на них радости жизни.
В следующий раз Велемира Ипатьевича потчевали бутербродами с черной икрой.
Гастроскопия
– Леонидова! Заходите!
Из кабинета УЗИ вышла расстроенная Шаль. Ее сменила Саша. Синьборода, кряхтя, посмотрел на часы и проворчал:
– Долго вы, женщина.
– Сейчас щитовидка пошла, – тут же начала оправдываться Шаль. – Это быстро.
Синьборода аж подпрыгнул:
– Ну вот, опять! Что значит: щитовидка пошла?! Как она может ходить?!
– Женщина с щитовидкой.
– Так и говорите!
– Но ведь все же поняли, – и Шаль в подтверждение своих слов посмотрела на Алексея.
– Да, – кивнул он.
– Молодой человек! Опять вы! – Синьборода крякнул от досады и полез в карман за носовым платком.
Вместе с платком оттуда выпала магнитная карта. Велемир Ипатьевич, кряхтя от напряжения, попытался нагнуться, чтобы поднять ее с пола. Алексей его опередил:
– Разрешите? – и, нагнувшись, проворно схватил карту.
– Дайте сюда! – сердито сказал Синьборода.
– Ого! Золотая! – слегка растерялся Леонидов. – Да вы, оказывается, тоже vip-клиент!
Велемир Ипатьевич отобрал у него карту и торопливо сунул ее в карман. Алексей задумался.
«А приехал на метро... Как странно! У Пичугина тоже золотая карта. Но Пичугин упакован по самое не хочу. Кто бы сомневался, что Александр Сергеевич приехал на дорогой машине? У старика тоже золотая карта! Леонидов кинул взгляд на видавшую виды трость. Все в Синьбороде выдавало человека прижимистого – и вдруг такие траты!
Леонидов неплохо разбирался в психологии людей. Скряга, если у него есть полис бесплатного медицинского страхования, выжмет из него максимум. Будет дневать и ночевать в поликлинике, добиваясь всех необходимых ему талончиков, и душу вытрясет из врачей, пока не получит все, что хочет. Сюда же, в дорогущий «Медрай», он может прийти только на халяву. Но кто сделал Синьбороде такой царский подарок?
«Да неужели?» – подумал Алексей. И опять вспомнил трость в упаковке и деликатесы в холодильнике у бабы Ани. Подвинувшись поближе к Велемиру Ипатьевичу, он спросил:
– Я вижу, вас никто не сопровождает. Как же дети отпустили вас на метро с больной ногой?
– У меня нет детей, – сердито сказал Велемир Ипатьевич.
– А жена?
– Жены тоже нет.
– Да, беда, – вздохнул Леонидов. – И наследство некому оставить.
– Что вам от меня надо?
– Мысли вслух. Вчера умерла старушка. Некая баба Аня. Я, видите ли, в милиции работаю...
При этих словах Синьборода переменился в лице.
– Вы из милиции?!
– Да. Это я выезжал вчера на труп.
– Вот как...
– Так вы ее знали?
– Кого?
– Бабу Аню.
– Нет!
– Да бросьте, Велемир Ипатьевич! Если вы ходили к бабе Ане, вас видели. К примеру, Ираида Осиповна.
– Я не знаю никакой Ираиды Осиповны! – замахал руками Синьборода.
– Консьержка. Она тоже здесь, в этой клинике.
– Ах, консьержка... То-то, я смотрю, лицо знакомое.
– Вот вы и проговорились!
– Послушайте, я...
В этот момент из кабинета УЗИ выпорхнула радостная Саша. Алексей посмотрел на нее с досадой. Он почти уже раскрутил Синьбороду!
– Леша! Моя щитовидка в полном порядке! Никаких узлов!
– Я рад.
– Господин Синьборода! Заходите! – раздалось из кабинета.
Велемир Ипатьевич, кряхтя, поднялся и захромал к двери.
«Тайм-аут, – с сожалением подумал Алексей. – У него есть время, чтобы продумать линию защиты. Жаль».
– И что дальше? – спросил он у Галины.
– Идемте на гастроскопию, – сказала та.
– А это еще зачем?
– Пока мы так и не смогли определить, что с вашей женой. Надо сделать гастроскопию, чтобы исключить желудок.
– Я никогда раньше не делала гастроскопию! – испугалась Саша.
– Это не больно, – успокоил ее Алексей.
– Ты-то откуда знаешь?
– Люди говорят, – развел он руками.
