– Ты говоришь, прямо как баба Аня, – поежилась Наиля. – Но я-то что могу сделать? Я ей никто!
– А если она тебя, к примеру, удочерит?
– Что ты, что ты! У меня родители есть!
– Тогда только опекунство. Но опекун из тебя никакой, регистрация черт знает где, работы нет, собственности нет. Содержать ты ее не можешь, никакая комиссия это не пропустит, даже за деньги. Придется мне. Опекуном буду я, а с бумагами пусть мой адвокат побегает. Дельце выгодное, можно потратиться. Давай так: ты меня с ней сводишь и получаешь своей процент. А я тебя научу, как вложить деньги, чтобы они приносили прибыль.
– Да как я тебя с ней сведу?! Она же никого дальше прихожей не пускает! У нее дверь бронированная, как в сейфе! А в двери глазок! Недоверчивая она!
– Да видел я, какая у нее дверь, – с досадой сказал Пичугин. – А ты подумай. Мозгами пошевели. Надо к старухе подкатиться. Женщина ты или нет? Придумай как!
... Наиля была женщиной из женщин, природа создала ее исключительно для удовольствия мужчин, наградив не умом, а хитростью. И способ втереться в доверие к бабе Ане красавица придумала истинно женский.
На следующий день она выгуляла старухиных псов и, получив в награду за это чашку чая с бутербродом, затеяла с бабой Аней «задушевный» разговор.
– Есть у меня жених, – томно вздохнула Наиля и потупила глаза. – Только я в нем сомневаюсь. Как проверить, стоящий он или фуфло?
– Подарки тебе дарит? – заинтересованно спросила баба Аня.
– Дарит.
– Какие?
Наиля начала перечислять.
– Значит, деньги есть, – мгновенно сделала калькуляцию жадная старуха. – А квартира у него есть?
– Говорит, есть.
– Ты там была?
– Нет.
– Значит, врет!
– А как проверить?
– Напросись в гости. И все там как следует, девонька, обсмотри. Хорошо бы с консьержкой знакомство свести. Дай сто рублей, не больше. Не балуй. Запомни: маленькому человеку – маленькая денежка, большому – большая. Спроси: кто ходит к нему? Перво-наперво, ходят ли женщины? Если ходят, то какие? Серьезные или шалавы? Поняла?
– Поняла.
– Документ его посмотри. Женат ли, есть ли дети? Запомни: главное – это дети. Наследники первой очереди. Их никак законом не обойти. Особенно если малолетние. Машина у него есть?
– Машину я видела, – оживилась Наиля. – Он меня пару раз подвозил. Хорошая машина.
– А занимается чем?
– Говорит, бизнесмен.
– Все они так говорят, – проворчала старуха, и, отставив чашку, наставительно сказала: – Мужчинам, девонька, верить нельзя. Никому нельзя. Он, покуда от тебя ничего не добился, ластиться будет как кот. А как колечко на палец наденет – тут его и подменили! Зверем диким становится и тебя на части рвет.
– Вы-то откуда знаете? – не удержалась от колкости Наиля. – Вы же никогда не были замужем!
– Я, девонька, на людей насмотрелась. Да и у меня был один... жених, – хмыкнула старуха. – Думал меня облапошить. Да я не так проста. Вот и ты не поддавайся. Замуж выходить надо с выгодой. Брать бери, а делиться не спеши.
– Да что с меня взять-то? – потупилась Наиля.
– Тот-то и оно, – вздохнула баба Аня. – Ты с него должна взять. Умишко-то тебе Господь небольшой дал, зато на остальное не поскупился. Мужики, они поначалу-то на титьках женятся, а уж потом на мозгах. Когда сами поумнеют. Зови его сюда. Я гляну, что за жених. У меня в этом деле, девонька, глаз наметанный. Я и Ольке, дурехе, говорила: не упусти хорошего жениха. Не послушалась меня...
И старуха завела любимую пластинку. Наиля слушала вполуха: цель была достигнута. Ее расчет бы верен: непослушная племянница и благодарная воспитанница. На контрасте. Спросить совета, как женщина якобы неопытная у женщины, умудренной годами и опытом, и при этом подольститься. Уж вы-то, баба Аня, все знаете! Уж вам-то виднее! Властная старуха не терпела, когда пренебрегали ее советами. А жизни поучить Анна Вырод любила.
– Кто умный, тот и богатый, – говаривала она. – Бедняки только дураки. А я и жизнь прожила, и денег нажила. Тот, кто меня не слушает, тот дурак и всю жизнь будет бедняк. Дураку богатство, что свинье ермолка. Все одно в грязи вываляется. И рыло у него все одно будет свиное.
Под «свиным рылом» она, конечно, подразумевала Илью Шемякина. Мысль о том, что огромное богатство после ее смерти достанется дурехе Ольге и ее недотепе-мужу, не давала старухе покоя. Никаких родственных чувств она к племяннице не испытывала, душа ее, и без того не богатая чувствами, с годами совсем оскудела. Анна Вырод думала только о том, как наследник потратит ее деньги, и от этого старухе становилось плохо.
– Перво-наперво гаденыш машину купит. Не столько, сколько ездить, чтоб пыль в глаза пустить. Гляньте, люди, какой я крутой! Поэтому машину он купит дорогую. А поскольку он недотепа, либо угонят, либо разобьет. Да лучше сжечь эти деньги!
Но мысль о том, чтобы жечь деньги, была еще хуже. Да как же можно их жечь?!! Столько за них выстрадано, сколько людских судеб поломано! И все – в огонь?! Да разве так можно?! И Анна Вырод страдала. Вот если бы оставить деньги человеку достойному...
Последние годы мысль эта стала навязчивой. Анна Вырод начала сдавать. Она словно врастала в землю, усыхала и худела на глазах, выпадали зубы, и старуха жевала любимые бутерброды голыми деснами, перетирая ими хлеб и деликатесы, почти не чувствуя при этом их вкуса. Ее мучили боли в желудке, руки и ноги сводила судорога, невыносимо болела поясница. Анна Вырод до дрожи в коленях боялась врачей, но подозревала у себя неизлечимые болезни. Ее мать и старшая сестра прожили гораздо меньше, чем ей сейчас было. Младшая сестра, Мария, тоже болела. И сильно. Анна не звонила ей не потому, что не хотела общаться с сестрой, просто боялась услышать те же симптомы, что были у нее самой. Разговоры о болезнях и смерти были ей невыносимы. Потому что следующей была мысль о наследниках. А проблема эта оставалась не решенной.
Пичугин появился в ее квартире очень уж вовремя. План Наили он одобрил: представиться женихом.
– А что? Если у нее и в самом деле полно денег, я на тебе, Наташка, пожалуй, женюсь! Чтобы потешить бабку – женюсь! Она, похоже, не прочь тебя пристроить. А семейной паре получить опекунство еще проще.
Все складывалось как нельзя лучше, и в назначенный день Александр Сергеевич Пичугин, в дорогом костюме, с тортом в одной руке и букетом роз в другой, возник на пороге квартиры Анны Вырод. К его плечу прижималась улыбающаяся Наиля.
– Только не пугайся, – шепнула она, когда в замке повернулся ключ.
Опасения Наили оказались напрасными. Пичугин видел не сальные обои на стенах и желтый от потеков потолок. Он видел квадратные метры на Алексеевской.
«Сколько здесь комнат? Две? Мои рабочие мигом приведут квартирку в порядок. Будет не квартирка, а конфетка! Кухня, правда, небольшая. Но это издержки старых домов. Зато потолки высокие. И потом: на Алексеевской! Сколько же это стоит? Цены на жилье в Москве сейчас, правда, упали, но и бабка не завтра умрет. Она умрет тогда, когда мне это будет выгодно. И тогда я получу... Сколько же я за это получу?» – мысленно делал подсчеты Александр Сергеевич, и сердце в груди бизнесмена сладко замирало.
