– Я старалась здесь не есть... Мы только пили чай. С тем, что я приносила.
– Скажите, а вы часто едите черную икру?
– Я ее никогда не ела! – с вызовом сказала Ольга.
– Штрихи к портрету, – усмехнулся Леонидов и убрал икру обратно в холодильник. – Боря! – крикнул он.
Скоро на кухне появился Кислицкий.
– Фу-у! – сказал тот, потянув носом. – Кислятиной пахнет!
– Не поймешь, чем тут пахнет, – пожаловался Алексей. – Аж голова заболела. Я, пожалуй, загляну к соседям. Пока все соберутся... И где, спрашивается, участковый? Где прокуратура? Протокол-то будем составлять?
– Так праздники же... – напомнил Кислицкий. И, глядя в потолок, добавил: – В пробках они стоят...
– Я уже понял, в каких пробках они стоят.
– Надо бы составить список украденных вещей, – задумчиво сказал старший лейтенант.
– Вот и работай. Оля! Перестаньте плакать и помогите сотруднику милиции!
– Вроде, ничего не пропало, – всхлипнула та. – Из вещей. Да что тут брать-то?
– А вы проверьте!
«Портрет явления», – подумал Леонидов, выходя из отвратительной квартиры, где лежал отвратительный труп. «Зачем человек жил? Зачем ей, спрашивается, такие огромные деньги? Она и сама этого, похоже, не знала. Просто копила, повинуясь инстинкту. Копила, копила, копила... Давала деньги в рост, брала сумасшедшие проценты, а новенькие доллары клала в матрас. Фантазия у Анны Павловны была небогатая, дальше банки черной икры не распространялась. Похоже, сюда, в эту грязную квартиру, стекались деньги жильцов дома, близлежащих домов тоже, и на этом их путь заканчивался. Отвратительно!»
Он даже почувствовал невольную симпатию к убийце. Ольга это, ее муж или кто-то из должников старушки-процентщицы. Благое дело сделали.
«Опомнись!» – одернул он себя. – «Человека убили! Иди и работай!»
Леонидов тяжело вздохнул и позвонил в соседнюю квартиру. Не открывали долго. Потом на пороге появился небритый мужчина в грязной тельняшке, от которого разило перегаром.
– Че надо?
– Вы сосед?
– Че?
– Вот там, – Леонидов ткнул пальцем влево. – Живет бабушка. Вернее, жила.
– И че?
– Вы были должны ей денег, – наугад забросил он.
– И че?
– А отдавать не собирались.
– Ну и че?
– А как вы собирались после этого жить?
– Слушай, ты кто? – сообразил наконец мужик.
– Сотрудник милиции.
– А к-какое с-сегодня число? – с трудом выговорил его собеседник и облизнул сухие губы.
– Четвертое января.
– Елки! Четвертое! А куда ж третье делось? Вчера ж еще было первое!
– Туда же, куда и второе. Похоже, друг, ты его проспал.
– Заходи! – хлопнул его по плечу мужик. – Выпьем!
– Тогда, боюсь, мы и пятое потеряем.
– А и х... с ним! Главное, Рождество не проспать!
– Ты что, не слышал? Я из милиции!
– Да ну?! Извини, мужик, – виновато сказал его собеседник. – Не признал. По телику вы, менты, ростом повыше.
– Любишь смотреть детективы?
– А то!
– Поздравляю: ты можешь принять участие в съемках. Только надо пройти тест. Вопрос первый: что можешь сказать по поводу соседки?
– Мрачная бабуленция. Жадина и скряга.
– Как ты с ней жил?
– Я с ней никак не жил. Мне, мужик, нравятся бабы раза в три моложе.
– А как сосед с соседкой? Ладили?
– Не-а.
– Ты что-нибудь помнишь из сегодняшнего дня? – безнадежно спросил Алексей. Он уже понял, что про третье и второе января товарища спрашивать бесполезно.
– Ну, встал... – наморщил низкий лоб сосед бабы Ани. – Похмелился. Потом опять лег.
– Твоя фамилия Костиков? – догадался Алексей.
– Точно!
– Александр Иванович?
– Он самый! А ты кто?
Вот и первый подозреваемый в убийстве! Вернее, второй. Первая – племянница.
– Две тысячи долларов сроком на один год. Костиков, а зачем тебе доллары?
– Дык, кредит...
– Машина?
– Ну...
– Иномарка?
– Дык...
– Разбил?
– Ну, ты скажешь!
– Помял?
– Дык...
– Пьяный был?
– Ха!
– Выпивши?
– Мужик, кто не выпивает?
– Ты, часом, не бомбила?
– Дык!
– Теперь тебе, Александр Иванович нужны деньги на ремонт... – задумчиво сказал Алексей. – Пока страховщиков дождешься, а ездить на чем-то надо... А кредит еще не выплачен. Вы сегодня заходили к соседке, Александр Иванович? – официально спросил он.
– Не помню, – честно признался тот.
– Твою мать! – разозлился Леонидов. – Вот как с вами жить! Ты ж ближайшие десять, а то и пятнадцать лет можешь провести в колонии строго режима!
– За что?!!
– Соседку твою убили, вот за что!
– Неужто я?!
Он даже не помнит... «Работа у тебя будет плевая...» – вспомнил Алексей Серегу Барышева. Это вообще не работа. Это...
– Бред какой-то! Сиди здесь, тобой займутся, – велел Алексей перепуганному Костикову и спустился этажом ниже.
Новенькая железная дверь. В ней – глазок. Как только Леонидов позвонил, за дверью раздались шаги, но открывать ее не спешили. Он мог поклясться, что с той стороны к глазку приник некто.
– Откройте, милиция, – Алексей достал из кармана удостоверение и прислонил к глазку.
Тут же в замке повернулся ключ. Дверь открылась на длину металлической цепочки.
– Можно взглянуть? – поверх цепочки протянулась рука, густо поросшая рыжими волосами.
Алексей вложил в нее удостоверение и, пока мужчина внимательно изучал документ, постарался, в свою очередь, разглядеть его.
Главное: мужчина был трезв. К такому состоянию подходит определение «как стекло». И сразу напрашивается вопрос: болеет? Чтобы ТАК не пить... Всетаки четвертое января. Или... ему на работу? Ответственный пост, радеет за «наше общее дело», боится сокращения... Всякое бывает.
У мужчины, как и у всех рыжих, была очень светлая кожа. Он был рыхлый, весь обсыпан веснушками, как сдобная булочка маком, а сверху облит огненным ромом волос, так что при виде него у всякого враз просыпался аппетит. Леонидов невольно причмокнул. А дома столько всего вкусного осталось!
