Александра весь вечер была в чрезвычайном напряжении. Она понимала, что является главным предметов обсуждения, что ее внимания и расположения все теперь ищут, но понимала также, что не может ответить всем. Да и не хочет. Что после этого бала, который все считают ее триумфом, она наживет огромное количество врагов.
– Я жажду услышать от вас подробности, – интимно сказал государь, пожимая во время танца ее руку. – Эта история с вашим загадочным исчезновением… Надеюсь, вы спрятались не от меня?
– О нет, ваше величество. Это семейные тайны, и они не такие уж интересные, как вам может показаться.
– Если вы хотите, чтобы эти люди были наказаны…
– Они уже наказаны.
– Почему вы лишаете меня удовольствия позаботиться о вас, графиня? – с обидой спросил государь. – Я вот уже год жду от вас какой-нибудь просьбы, которую готов тут же исполнить.
– Сделайте так, чтобы меня здесь любили, а не ненавидели, – горько пошутила она.
– Кто-нибудь вам особенно докучает?
Она невольно посмотрела на Смирнову-Россет. Вот уж кого ее возвращение порадовало меньше всего! И кто особенно старается ее очернить в глазах всего света! Государь проследил за ее взглядом и что-то для себя отметил.
Прошло какое-то время, и при дворе уже вовсю обсуждали новость: супруг Александры Осиповны назначен калужским губернатором. Одной из любимиц государя теперь надо будет ехать вслед за ним к месту его новой службы. Разумеется, это великая милость – быть губернаторшей, но с другой стороны, блистать на уездных балах куда как менее приятно, чем на балах в Зимнем. К тому же, все знали об отношении новоиспеченного калужского губернатора Смирнова к своей блистательной супруге. Имея среди своих поклонников самых образованных и модных людей своего времени, в том числе знаменитых поэтов, Александра Осиповна так и не смогла привязать к себе мужа, ее обществу тот предпочитал пирушки в компании таких же повес и партнеров по игре в карты. Теперь же она должна вместе с ним ехать в Калугу. Это означало для Александры Осиповны не только закат придворной карьеры, но и одиночество, чему несказанно обрадовалась Аннета.
– Наконец-то! Я все ждала, когда же это случится? Я вовсе не злопамятна, но все равно приятно осознавать, что ты, наконец, отомщена. Теперь я вижу, ma chére, что ты можешь все, – шепнула она Александре. – Ты ведь не забудешь своих друзей, тех, кто от тебя не отвернулся в трудную минуту?
– Я всегда будут помнить вашу доброту.
Несмотря на то, что Головина была придворной интриганкой, до кончиков ногтей преданной своим хозяевам, она всегда держала сторону графини Ланиной и имела общих с ней врагов. Поэтому Александра не хотела терять эту дружбу.
– Если бы я получила то письмо… – лицо Аннеты выразило досаду. Она более других была в курсе того, что произошло с графиней Ланиной, и имела в виду письмо, которое уничтожила Элен. Отчаянную просьбу Александры к цесаревичу о помощи. – Иногда мне кажется, что с Леночкой случился приступ безумия, – пожаловалась гофмейстерина. – Я ведь знала ее совсем еще маленькой девочкой. О! Она была очаровательна! И так добра!
– Забудем об этом, – нахмурилась Александра.
– Она недавно писала ко мне, – призналась Аннета. – Просила помирить ее с отцом.
– И что же вы?
– Ее поступок заслуживает порицания. Полагаю, ее никогда больше не будут принимать при дворе.
Похоже, для гофмейстерины это была высшая оценка способностей любого человека: будут его принимать при дворе или не будут.
– Но я ничего не говорила государю и цесаревичу о роли моей падчерицы во всей этой истории, – заметила Александра.
– Получается, моя милая, кто-то за вас похлопотал.
«Получается, что мне навязывают услуги, надеясь вскоре вернуть эти долги», – с досадой подумала она. Все вдруг стали с ней чрезвычайно любезны. Она с тоской вспомнила деревню, простую и на первый взгляд скучную жизнь, которой она тогда тяготилась и о которой вновь мечтала теперь.
Вернувшись в Петербург, Александра опять попала в заколдованный круг. Ее нынешняя жизнь была столь же блестяща, сколь и неспокойна. При дворе кормилось огромное количество людей, совершенно бесполезных, не приспособленных к какой бы то ни было деятельности, Алексей Николаевич в сердцах называл их трутнями. Но зато все эти люди замечательно умели интриговать. И все они, желая жить праздно, от бала к балу, от вечера к вечеру проводя время в бесполезных пустых разговорах, тем не менее жаждали денег, чинов, орденов, особого внимания со стороны членов царской фамилии, знания каких-то особых секретов. И все они теперь крутились возле графини Ланиной, надеясь выведать эти секреты. Казалось, меж ними идет негласное состязание: кто первый узнает, когда она станет любовницей государя? То есть, глаза и уши были повсюду, и Александру это невыносимо раздражало. Она ни с кем не могла говорить откровенно, даже с Аннетой. И тем более с Аннетой. Та вдруг стала вести себя так, будто ей-то уж точно известно что-то особенное.
Вдруг мужу графини Ланиной был пожалован орден Андрей Первозванного, а вслед за этим новый чин. Как было сказано в указе государя «За особые заслуги перед Отечеством». Об этих заслугах говорили, понизив голос, и с таким выражением лица, что сразу становилось понятно, насколько неприлично говорить, какого именно рода эти заслуги. Хотя все эти высокопоставленные мужья сами мечтали оказаться на месте графа Ланина, а их жены на месте графини. Добропорядочностью часто прикрывают черную, как ночь, зависть.
Александра поняла, что государь ждет от нее ответа. Причем ее поставили в такое положение, что отказ был невозможен. Едва она входила в залу, все затихало. Поклоны, которые ей предназначались, были особенно почтительные, в то время как взгляды, их сопровождающие, напротив, двусмысленные. Она еще ни на что не решилась, а все уже было обставлено так, будто она была признанной фавориткой государя.
Разумеется, эти слухи дошли до мужа, и они опять друг от друга отдалились. Алексей Николаевич принял высший орден и новый чин сдержанно, что можно было приписать его обычной манере открыто не проявлять своих чувств. Но Александра, которая давно уже его изучила, понимала, насколько это для мужа оскорбительно. Его заслуги перед отечеством были отмечены гораздо скромнее, чем заслуги его жены перед государем. Александра несколько раз порывалась с ним объясниться, но потом вдруг поняла, что этот разговор ни к чему не приведет. Пока еще она ни в чем не виновата, но эта вина неизбежна, потому что таковы обстоятельства.
Ей пришлось все это принять и ожидать только одного: когда же? Она все гадала, как это будет и где? Круг, в котором она оказалась, все сжимался, оставалось только дождаться развязки. И она наступила…
Однажды на светском рауте она встретила Сержа. Это было уже в самом конце зимы, которая пролетела для Александры как один день, в вихре балов и прочих развлечений. С тех пор, как они с Соболинским расстались, прошло более полугода. Все это время она избегала с ним встреч. Как и предсказывал граф Ланин, узнав о бегстве сводного брата за границу со всеми деньгами, Соболинский спешно вернулся в имение тетушки. Слух о примирении графа с женой дошел до него тут же. Алексей Николаевич вскоре уехал, и Серж с месяц как черный ворон кружил около усадьбы, в которой пряталась от него Александра. Он посылал ей письма, которые она не читала, пытался увидеться с графиней у соседей, заманивая ее от их имени на вечера. Но она никому не делала визитов, ссылаясь на свое состояние. Всем приходилось верить в слабое здоровье графини, чтобы не обвинять ее в высокомерии и пренебрежении прежними друзьями. Отчаявшись ее увидеть, Соболинский в конце лета уехал обратно в Петербург, и Александра вздохнула с облегчением. В начале осени туда переехала и она, но в Петербурге графиня Ланина опять таки никого не принимала, и сама никуда не выезжала. Эти три месяца, проведенные взаперти, в ожидании родов, были в ее жизни, пожалуй, самые спокойные.
