— Пустяки. А как твоя на это реагирует?
— На что? — невольно вздрогнул следователь Жуков.
— На твою работу?
— Привыкла, — коротко ответил он. И тоже не удержался: — Да, тихо. Говорят, город старит. А почему? Здесь, на природе, день может тянуться целую вечность. В размышлениях о вечном же. А там пролетает, как один миг. И все в заботах о хлебе Насущном. Какое там вечное! День прошел — и слава богу. Не успеешь оглянуться — жизнь прошла. Жаль.
— Что-то ты за упокой заговорил, — внимательно посмотрел на него Валентин.
— Ничего, пройдет. И это пройдет. Все проходит.
— Поеду я. Утром жди. Нам в девять надо быть у телецентра.
— Жена проснется, а тебя уже нет, — усмехнулся следователь Жуков. — Из дома выгонит.
— Как-нибудь. Ну, бывай. До завтра.
Когда Валентин уехал, он долго сидел на крыльце. Смотрел на звездное небо, думал. Потом вошел в дом, из холодильника достал бутылку водки, выпил. За помин души. На его собственной кошки скребли. «Эх, Лера, Лера! Зачем ты это сделала? Ну зачем?» Достал мобильный телефон, набрал ее домашний номер. После серии длинных гудков в трубке раздался голос Валерии:
— Да. Говорите, я слушаю.
— Лера! Ты там? Наконец-то! Я который день пытаюсь до тебя дозвониться! Где ты была?
— У меня сломалась машина, — не слишком уверенно сказала она. — Стояла на дороге, голосовала, потом ее отогнали в автосервис. Ты же знаешь, что «Москвич» не новый, в двигателе неполадки. А в мобильнике батарейки сели.
— Ты хоть мне-то не ври!
— Я не вру. А что случилось? Зачем ты мне звонишь? Соскучился, что ли?
— Во-первых, Соня пропала.
— Что?!
— Ушла из больницы. В тот день, когда ты уехала. Рано утром. Ничего не хочешь сказать про то утро?
— А что я должна сказать?
— Про труп в спальне. На втором этаже.
Долгая пауза.
— Лера?
— Что?
— Это была ты?
— Оставь меня в покое!
— Только не бросай трубку. Я знаю, как это с тобой бывает. Главное, чтобы никто больше не докопался до сути. Но наш план под угрозой срыва. Сначала Мошкин, теперь она. Милиция ведет расследование, и рано или поздно…
— Как ее убили?
— Два раза ударили бронзовым подсвечником по голове. А потом…
— Опять эти подсвечники! Просто заклинило на них! Так бывает: какая-то деталь засядет в голове, и мысль упорно возвращается к ней. Словно заезженная пластинка крутится в голове. И вновь крутится…
— Лера, приди в себя. Ты нужна здесь.
— Я не могу сейчас приехать. Мне надо сделать паспорт Соне. Я потеряла два дня. А это не терпит отлагательства.
— И все-таки: где ты была?
— Я же говорю. Стояла на дороге.
— Объявилась девица, которая знает, где находится Соня. Возможно, в каком-нибудь притоне. Дорвалась до наркотиков. Но откуда у нее деньги?
— Я ей оставила сто долларов. Под подушкой. Должно быть, нашла.
— Лера!
— А что ты от меня хочешь? — огрызнулась она. — Я, конечно, не ожидала, что она сбежит. Это не входило в мои планы. Как только сделаю паспорт, приеду. Дня через два.
— Хорошо.
— Встретила сегодня твою жену на улице, — ему показалось, что Валерия тайком усмехнулась.
— И что? — спросил осторожно.
— Обрадовалась. Она мне обрадовалась! Ты представляешь? Думаешь, она про нас ничего не знает? Давно уже знает! А тут радость: я здесь, значит, не с тобой. Мне вдруг ее жалко стало. Впервые за эти пятнадцать лет, что она с тобой мучается. Так жалко!
— Это междугородный звонок, — напомнил он. — Денежки капают в то время как ты душу мне изливаешь. Дорого обходится.
— Ничего. Я заплачу. У меня теперь много денег. А будет еще больше. Я тебе сказала о жене, теперь ты скажи: как там мой доктор?
— Твой доктор мечется из угла в угол в полной панике. Не понимаю, что ты в нем нашла? Он не мужик.
— Зато в тебе этого слишком уж много.
— Жду твоего возвращения, — сухо сказал он. — И не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель. Я все-таки надеюсь, что ты с собой справишься. Все. Пока.
Потом он вновь сидел на крыльце и слушал тишину. Сон не шел. Корил себя: ну как мог связаться с этой женщиной? Поддаться на ее уговоры, стать сообщником? Ведь знал же, что неуправляема! Что внутри у нее сидит дьявол, который может успокоиться на время, но никогда не покинет облюбованную им душу. И если теперь удастся выйти сухим из воды, это будет самое настоящее чудо…
…Без пятнадцати девять они с Валентином уже сидели на лавочке в сквере и ждали девушку, назначившую свидание. Естественно, нервничали, потому что звонков больше не поступало. И Соня не объявлялась. Когда прошло полчаса, Валентин не выдержал:
— Похоже, кинула.
— Не спеши.
— Я тебе говорю.
— Такие особы не отличаются пунктуальностью. Посмотри-ка налево у палатки.
Она стояла у палатки с надписью «Мороженное» и неуверенно озиралась по сторонам. Неопрятная девица лет двадцати, волосы выбелены перекисью водорода, но давно уже отросли — и вся макушка черная. Одета в старые джинсы и бесформенный свитер, на лице солнцезащитные очки.
— Она, не она? — пожал плечами Валентин. — Может, самим подойти?
Но девица уже направилась в их сторону. Правда, шаги у нее были не слишком уверенные. Подошла, вяло спросила:
— Это вы ищете Соню?
— Да, мы, — кивнули одновременно.
— Деньги принесли?
Следователь Жуков достал заранее приготовленный конверт. Девица схватила его жадно, открыла, достала деньги и начала пересчитывать. Пальцы у нее заметно дрожали. «Наркоманка», — подумали оба и переглянулись.
— Все в порядке, — кивнула девица.
— Да вы присаживайтесь, — Валентин подвинулся, определяя ей место рядом, между собой и следователем Жуковым. Девица замялась:
— Я просила: никакой милиции.
— Мы Сонины друзья, — сказал Олег. — Хотим ей помочь. Она больна, нуждается в помощи. Ушла из больницы без денег, без документов. Вы знаете, где она?
— Да. Знаю, — кивнула девица. И неуверенно продолжила: — Там же, где и в прошлый раз.
— Что значит, в прошлый раз? — насторожился Валентин.
— Ну, месяц назад. То есть, месяц назад ей удалось сбежать. Я знаю ее год. Может, чуть меньше. Не знаю, где она была раньше, до того, как к нам попала. Соня говорит, что сбежала из дома два года назад. А я знаю ее год.
