Фон Цантар был горд оттого, что его хитрость должна была снова принести плоды. Он накрыл черным полотном клетку Ре, который не сопротивлялся и ревностно сжимал в лапах кусок белой руны. Суммус торжественно вышел из своей комнаты незадолго до того, как Гулкий удар прозвонил четыре, бросил взгляд на мозаику, где вновь появилась фигура французской сапиенсы, и быстро направился к Большому О. Он хотел проверить, нормально ли функционировали три великана с того времени, как прибыли Крикен с Красным Волком.
Фон Цантар удостоверился, что магические камни все еще теплые и искрящиеся — недвусмысленный признак того, что энергия для транспортировки тел в Аркс была на нужном уровне. Оглядываясь по сторонам, он испытал странное и необъяснимое ощущение. Неожиданно он увидел на полу белое с красным перо. Ятто подобрал его и обнюхал: «Оно конечно же принадлежит Аноки. Как я понимаю, тот, кто носил это перо, сейчас в Арксе», — подумал он, нахмурив лоб. Действительно, концы стрел от лука Аноки были украшены такими перьями.
У немецкого суммуса не возникло ни малейшего подозрения, что это перо могло быть частью головного убора совсем другого человека. С другой стороны, фон Цантар не мог знать, что экстрасапиенс-сиу протянул мадам руку помощи. Лишь интуиция подсказывала ему, что оно принадлежит человеку, находящемуся в Арксе или в его окрестностях.
Спокойный Медведь и был поблизости. Он использовал полную билокацию, чтобы перенести свое тело, но не вернулся в деревню в Дакоте: он находился совсем недалеко от Крепости разума. Экстрасапиенс остался в Долине мыслей по определенной причине: Джено должен был встретиться с кем-то очень важным. И подготовить эту встречу мог только он, экстрасапиенс.
Фон Цантар, не ведая о тонкой уловке, задуманной Медведем, бросил перо на пол. Не задавая себе новых вопросов, он развернулся и ушел из Большого О, сосредоточившись на поисках формулы клонафорта.
Его любимая сапиенса, Ранья Мохатдина, напротив, была обеспокоена. Она прекрасно понимала, что первой ее задачей является поиск трав, и что весь этот беспорядок препятствует ее работе. Поэтому она решила успокоить воды, как могла. Она устремилась в аудиторию возвышенной пищи и вместе с парой подруг-волшебниц приготовила настойки из Размышляющего Тимьяна и эликсиры из ромашки. Чашки с дымящимися ароматными напитками предназначались для псиофов. Этим фальшиво благородным жестом Ранья рассчитывала добиться их одобрения и благосклонности.
Мисс О'Коннор, хотя и была удовлетворена наказанием, наложенным на мадам, сидела как на иголках. Ее лицо исказилось, словно за пазухой у нее была жаба: она завидовала молодой арабке. Было очевидно, что фон Цантар отдал предпочтение ей! И этому все были свидетелями. Экономка чувствовала, как у нее скручиваются внутренности от обиды на прекрасную соперницу, которая не только официально заняла пост Крикен на метафизической кухне, но и могла добиться от суммуса гораздо большего.
В ту ночь Баттерфляй ничего не сказала и не сделала, хотя сознавала, что располагает важной информацией о Джено и его семье. Черная магия фон Цантара потрясла и захватила ее, и она уже давно была его сообщницей. Следовательно, надежда снова завоевать его доверие не была потеряна, хотя из-за нового статуса Раньи ее отношения с Ятто, казалось, изменились к худшему. Ирландская мудрая не признала себя побежденной и скоро, очень скоро она начнет действовать со своим обычным коварством.
Церемониймейстер тоже не сомкнул глаз: он заботился о том, чтобы не возникало проблем с Кодексом правил хорошего тона Аркса и магическими объектами, и педантично проверял работу Противоречивых Утверждений. Затем он направился в конюшню и хорошенько почистил ипповоло, готовя их к утренним испытаниям.
В Клинике неопределенности горели лампочки и свечи: Стае Бендатов задерживался в своем изоляторе среди дымов и испарений, чтобы излить свою досаду, приводя в порядок иглы, бинты и сосуды с медицинскими препаратами. Ему не понравилась пламенная сцена, разыгравшаяся между фон Цантаром и французской мудрой. Доктор не понимал, как помочь Джено, потому что тайны вокруг мальчика из Италии час от часу сгущались. Немало размышлений вызвал у него и тот факт, что Рене, возможно, тоже был Астором Венти.
«Что делают Асторы Венти в Арксе Ментисе? И почему суммус никогда не открывал истинного происхождения Рене?» — думал доктор Бендатов. Многочисленные вопросы терзали его пылкое воображение.
Тем временем Эулалия, испытывающая ужасный стресс, не знала, как справиться с преследующим ее тиком: она сидела в аудитории гипноза и проверяла флаконы с магическими эликсирами, которые использовала на лекциях по венофии.
«Наведу порядок, и мысли выстроятся своим чередом и перестанут меня мучить», — думала она, моргая и дергая плечами.
В коридорах второго и третьего этажей продолжалось такое шумное и беспокойное хождение псиофов, что Набир Камбиль решил уединиться. Он надел халат и вышел на Туманный луг, чтобы прогуляться по снегу.
Оставалось всего несколько часов до начала нового цикла, а к Программе месяца следовало относиться с уважением.
Джено остался в своей комнате вместе с Суоми, которая задремала на диванчике. Парасферы, которые он недавно получил от друзей-мудрецов, принесли скверную новость о наказании мадам. Юный Астор Венти стукнул кулаками по столу: еще раз мадам Крикен не поможет ему, и еще раз ему придется рассчитывать только на собственные ментальные силы. Узнать, что Аноки Кериоки «прощен» суммусом, было приятно, но этого было явно недостаточно.
Красный Волк, сидя на полу своей комнаты, молился духам сиу, сжимая священный талисман. Его ожидал очень трудный день, день Контра Унико, и он конечно же не мог допустить ошибки в полете на спиккафило.
Остальные антей, заклятые враги Джено, в ожидании развития событий все еще бодрствовали, молча, каждый в своей комнате. Только Ламберу де Соланжу удалось заснуть: ему не было никакого дела до Аркса, магипсии, а уж тем более до своей тети, подвергнутой Соспенс Граве.
Естественно, больше всех нервничала именно она, мадам Крикен. Запертая в четырех стенах своего жилища на втором этаже, она чувствовала себя как зверь в клетке. Ее мысли были сосредоточены на Ре. Сокол с золотыми крыльями — создание Ятто, но бунтовал против него, чтобы помочь Джено. Почему? Это надо было выяснить.
К тому же оставался еще Рене. Мальчик, который всегда был рядом с фон Цантаром, а теперь познакомился со своим младшим братом, должен был действовать решительно и отвести его к родителям. Однако он тоже вел себя подозрительно. И наконец, существовала белая руна. Древний рисунок, который был у Джено, представлял собой что-то экстраординарное. Мадам знала четырнадцать рун, традиционно изучавшихся в Арксе Ментисе. Но среди них не было ни одной белой! Ей так хотелось поговорить с Эулалией, но это было невозможно.
Мадам Крикен посмотрела на тумбочку, на которую она обычно складывала магические предметы для новых метафизических исследований: Идеальные листья, Хризантемы Пойи и Нравственный йогурт.
— Засохли или испортились! — сказала она, трогая их.
