– Но миссис Норидж не видела твою коллекцию, папочка!
– В самом деле? Разве я не показывал вам мои ружья, миссис Норидж?
– Увы, нет, сэр.
С самым равнодушным видом, который он только мог на себя напустить, мистер Кендел спросил:
– Не хотите ли взглянуть?
– С удовольствием.
Люси Кендел сдержала улыбку.
В своем кабинете мистер Кендел отдернул штору на стене, и за ней обнаружилась узкая металлическая дверь с кодовым замком.
– Обратите внимание – последнее слово техники, – похвастался он. – Комбинация цифр известна только мне.
Эдвард быстро нажал несколько кнопок, замок щелкнул, и дверь распахнулась.
– Прошу вас, миссис Норидж.
Дети, войдя в оружейную, благоговейно притихли. На стенах в застекленных шкафах висели ружья – начищенные, сверкающие благородной сталью. Мистер Кендел с гордостью обвел рукой свою сокровищницу:
– Я хочу собрать коллекцию ружей из всех стран, где их только производят.
Он открыл стеклянную дверцу.
– Вот эти два – из Германии. Великолепные образцы!
– А это, мистер Кендел? – спросила гувернантка, указывая на узкий ствол со странными значками на ложе.
– Японское. Купил его по случаю для коллекции. Таких существует всего пять штук, они сделаны известным мастером.
– Должно быть, это большая ценность, сэр?
– О, вовсе нет. Японцы не большие специалисты в оружейном деле. Удивительный народ: даже к ружью они ухитрились приложить многостраничную инструкцию – на своем языке, разумеется. Вы можете себе представить – руководство по использованию ружья!
Недоуменно качая головой, Эдвард Кендел повесил оружие на место.
– А вот эта красавица не чета той поделке. Кремниевое турецкое ружье! Взгляните, миссис Норидж, не стесняйтесь! А вот аркебуза: золоченая мушка, резная ореховая ложа с граненым прикладом, костяная резьба… Смотрите, как подогнаны пластинки.
– Это, кажется, сцены из охоты богини Дианы, – заметила миссис Норидж, приглядевшись к резьбе.
– Возможно, – согласился Эдвард, не проявив особого интереса. – Колесцовый прижимной замок – вот что любопытно! Видите ли, в аркебузах подобного типа…
Миссис Норидж вздохнула про себя и отдалась на волю провидения.
Провидение, однако, было к ней благосклонно: каких-то десять минут спустя мистера Кендела позвали.
– Я расскажу вам об этом в другой раз, – пообещал он, с видимой неохотой прервав свою речь.
– Надеюсь на это, сэр, – солгала миссис Норидж, не моргнув глазом.
Две недели спустя гость, которого так страшился мистер Кендел, пересек порог его дома.
– Почему меня никто не встречает? – скандальным тоном вопросила тощая сутулая дама, окинув гостиную возмущенным взором.
На носу дамы криво сидело пенсне, на подбородке торчали две бородавки, возле ног пристроился хмурый белый бульдог. В одной руке дама сжимала дорожную сумку, в другой – томик Библии.
– Тетушка Полли! – с фальшивым воодушевлением воскликнул Эдвард, спеша ей навстречу. – Бог мой, какая радость!
Мисс Парсонс гневно уставилась на него.
– Я полагала, твоя семья выстроится у дверей, чтобы приветствовать меня. Какой недружелюбный прием!
– Но тетя Полли! Мы не знали, когда вас ждать.
– Это тебя не оправдывает, – отрезала пожилая дама. – Я вижу, ты все так же бестолков. Твоему отцу следовало лишить наследства не только твоего младшего брата, но и тебя. И передать его кому-то, кто мог бы распорядиться деньгами с умом и добродетелью!
Она горделиво повела подбородком, так что сразу становилось ясно, кто этот умный и добродетельный человек. Затем сунула племяннику сумку, вручила поводок и двинулась в глубь дома, недовольно бормоча.
Люси Кендел подошла к мужу.
– Кажется, я понимаю, почему тетушка редко приезжала к вам с Дэвидом, – тихо сказала она, провожая взглядом сутулую фигуру.
– Отец ее терпеть не мог, несмотря на то что она его двоюродная сестра и единственная родственница. Когда мне было чуть меньше двадцати, она уехала из Англии, и все вздохнули с облегчением.
Подбежавшая Милисент прильнула к матери.
– Надолго к нам тетушка Полли?
– Полагаю, на неделю, милая. Как раз до папиного дня рождения.
– А завтра прибудет твой любимый дядя Дэвид, – напомнил Эдвард.
Но когда миссис Норидж с Милисент отошли, девочка сказала, насупившись:
– Я вовсе не люблю дядю Дэвида. Он хоть и веселый, но злой.
Веселый и злой Дэвид оказался обаятельным загорелым мужчиной с белоснежными зубами, часто обнажающимися в улыбке. Эдвард Кендел был широкоплеч и основателен, Дэвид – тонок и высок. Миссис Норидж поняла, почему Люси заступалась за него: такие мужчины, как Дэвид, для нее всего лишь озорные мальчишки.
Но проказы мальчишек не всегда бывают безобидны.
Гувернантка мало говорила, но много подмечала. Из фраз, которыми обменивались мистер и миссис Кендел, она поняла, что в юности Дэвид не питал особого уважения к закону. Подделанные чеки отца, взломанные ящики, карточные долги, беспорядочные связи с женщинами… Разъяренный мистер Кендел-старший в конце концов наказал беспутного младшего сына.
Но в свои тридцать пять лет Дэвид по-прежнему был весел и беззаботен. Последние полгода он путешествовал по Италии на деньги брата и, по убеждению Эдварда, впустую прожигал жизнь.
Чтобы наставить Дэвида на путь истинный, старший брат задумал женить его. Но найти подходящую супругу для человека, лишенного наследства, оказалось не так-то просто. Четыре месяца матримониальных исследований – и Эдвард наконец обнаружил среди девиц, засидевшихся в невестах, такую, которую не отпугивало прошлое младшего Кендела.
– Персиваль Уокер? – в ужасе воскликнул Дэвид. – Ты пригласил священника?!
– Священника и его сестру, – уточнил Эдвард. – Дороти Уокер – отличная партия.
– Ты забыл добавить – для самца трески.
Эдвард побагровел, но сдержался. Сосчитав про себя до десяти, он сказал:
– Она милая неглупая девушка. И у нее много других достоинств.
– Например, умение многозначительно молчать целыми часами и возводить очи к небу с таким видом, будто она села на булавку, но вынуждена терпеть. Перестань, Эдвард! Я отлично помню Дороти. Она бледная снулая рыбина, и ее братец точно такой же. Если хочешь, держи их в своем садке, но не думай, что и я буду барахтаться с ними.
– Черт возьми, ты будешь делать то, что я тебе скажу! – вспылил Эдвард. – Я не прошу тебя немедленно бежать с Дороти под венец. Но ты можешь присмотреться к ней? Поговорить? Неужели это так много?
