Размечтался! Буду я авторитет ронять, пользуясь чужой. Я извлек свою трубу и сделал вид, что мне удалось что-то через нее рассмотреть. Затем махнул рукой, указывая примерное направление Амбруазу — правь туда, подумав: «На месте разберемся».
* * *
Действительно, открывшееся за горой ущелье оказалось ничуть не уже, разве что горы по сторонам вздымались не в пример выше. Пару часов лету по нему, и нам открылась удивительно красивая картина: синяя, почти голубая гладь воды с белой окантовкой прибоя у желтого песчаного пляжа, тянувшегося вдоль всего берега бухты, и яркая зелень растительности, заканчивающаяся у серых высоких скал. Мне даже показалось, что запахом моря пахнуло, что очень сомнительно, с такой-то высоты.
Но относительно того, что бухта имеет форму акульего плавника, я бы все же поспорил. Нет, на плавник она похожа, но на акулий не больше, чем на любой другой рыбий.
— А там что за остров? — поинтересовался я у Мелвина, едва рассмотрев его у противоположного берега залива.
— Очень интересный остров, господин Сорингер, — ответил мне продавец рома. — На нем даже развалины Древних имеются, причем нетронутые. Как вы знаете, капитан, Древние любили под своими строениями целые катакомбы устраивать. Так вот, в эти не попасть — сверху гигантские каменные плиты лежат. Эх, нам бы такой бы корабль, как у Коллегии… — завистливо вздохнул он.
Тут поневоле вздохнешь. Любит Коллегия в развалинах Древних покопаться, ведь там много чего интересного можно взять. Хотя бы те же л'хассы. И для этого у Коллегии специальный корабль имеется. Все кому не лень называют его «Гробом», хотя настоящее название… никому в жизни не догадаться — «Небесная ласточка»!
«Гробом» корабль величают за форму корпуса — похожий на гроб продолговатый металлический ящик. Высокая кормовая рубка смотрится надгробием, а единственная мачта совсем не к месту. Но большой ход кораблю и не нужен, у него другая задача — он может поднимать огромный вес. Л'хассов на «Небесной ласточке» то ли восемнадцать, то ли все двадцать восемь, так что поднять каменную плиту для него пара пустяков.
Правда, не все так просто. Бывает, что пропустят под плиту канаты, поднимут корабль и начинают мучить л'хассы, заставляя ее поднять. А л'хассы жуть как не любят, когда им непосильную работу предлагают. Настолько, что вместо того чтобы корабль вместе с грузом поднять, они и сам корабль на высоте не удерживают, и тогда он падает на землю.
Работают на «Гробе» все как один парни рисковые, некоторым не один раз вниз летать приходилось. Платят им хорошо, даже очень, и еще Коллегия всякие вольности позволяет, но желающих не то чтобы очень много.
О «Небесной ласточке» и вел речь Мелвин, о ней ведь по всему герцогству молва идет. Конечно, среди тех, кто хоть какое-то отношение к небу имеет. Да, забыл еще добавить, шкипером на «Ласточке» лет пятнадцать уже бывший пиратский капитан, здоровенный такой мужичина со шрамом через все лицо и одноглазый.
Мы опустили «Небесный странник» на песчаный пляж у самой воды.
Глядя на манящую гладь воды, я подумал: «Не знаю, получится ли у нас с акулами, но искупаться стоит точно. Конечно, не для того, чтобы акул к берегу подманить, да и не в самом заливе».
Недалеко от места посадки корабля нашлась небольшая лагуна, соединенная с морем неглубоким проливом. То, что в ней акул нет, мы еще сверху увидели. Мне отец еще в детстве рассказывал, что акулы могут дышать, только когда движутся, у них так жабры устроены. Так что их в лагуне точно быть не могло — не умеют они, как щуки, в траве прятаться, подстерегая добычу.
Первым по трапу на землю спустился Аделард с алебардой, за ним Родриг с длинным двуручным мечом. Предосторожность не лишняя, мало ли кто мог прятаться в густых зарослях? Энди я на всякий случай оставил на корабле — никаких ему купаний, он у меня еще долго будет свои грехи отрабатывать.
Обе наши дамы, Николь и Мирра, купаться отправились за огромный камень, уходивший далеко в лагуну, прикрывавший их от слишком любопытных взглядов. Не скажу, что они стали подругами, но женщинам всегда есть что сказать друг другу, даже если встретились они в первый раз, в отличие от нас, мужчин.
Ну а мне, господину Мелвину, Амбруазу, Ларду, Гвену, Роду и Рианелю, явно не собиравшемуся погружаться в воду выше колен, и ходить далеко не нужно — вот оно, море, теплое, как мамины руки.
Впрочем, долго купаться нам не пришлось. Едва мы вошли во вкус, как из-за камня, скрывающего наших прелестниц, раздался громкий отчаянный визг, перемежаемый призывами о помощи. Визжали обе девушки, и мы, натягивая штаны на ходу, помчались на их зов.
Первой мыслью, пришедшей мне в голову когда я оказался за камнем, была — Николь красива даже в тех местах, где я ее до сих пор еще не видел. Частично она все же успела прикрыться, прижав к себе сложенное пополам платье, а вот Мирра почему-то прикрыла ладонями только лицо, не переставая визжать. Вероятно, так ей не было страшно.
Поначалу я даже забыл, зачем прибежал, а именно — спасти жизнь гибнущих девушек от страшного монстра. Не каждый раз удается поглядеть на то, о чем больше догадываешься. Правда, и монстра-то никакого не оказалось. Всего-то чрексун, вылезший на песочек полакомиться пальмовыми крабами. Они тут водились в изобилии, так и шныряли под ногами.
Вообще-то чрексуны действительно не очень приятны на вид. Жуткая смесь осьминога, тряпичника — есть в море такая рыба — и трепанга. Голова чрексуна походила бы на человеческую, если бы не отсутствие шеи, дырка вместо носа и довольно устрашающего вида жвала. И еще глаза, большие голубые глаза с круглым, как у людей, зрачком, но с абсолютно идиотским выражением. Но так и у людей бывает. Чрексуном его назвали потому, что на берегу он произносит звуки, чем-то похожие на «чрекс-чрекс».
Кроме жуткого вида, чрексуны во всем остальном абсолютно безобидны. Питаются ракушками и крабами, не брезгуют и падалью. Иногда они достигают больших, чуть ли не гигантских размеров, но на человека в жизни не нападут. Мне с ними много раз приходилось сталкиваться, ведь родился я на берегу Кораллового моря, а чрексунов в нем тьма. Этот, что так напугал наших девушек, сжимал в жвалах краба и был весьма средних размеров — с теленка, не больше. Ребенок, можно сказать.
Конечно же, мы не пялились на обнаженную Мирру, прижавшую ладони к глазам и визжащую. А когда она убирала руки от глаз и вновь видела чрексуна, то кричала:
— А-а-а! Уберите его отсюда! — И, закрыв глаза, опять: — А-а-а!
Мы выстроились на берегу между ней и чрексуном, топая на него ногами и призывая убраться в море, а Лард даже угрожал ему алебардой. И лишь изредка оборачивались, чтобы убедиться в том, что Мирра все еще не успела одеться, причем делали это не все вместе, а по очереди. У Мирры, кстати, фигура тоже ничего, только немного плосковата на мой вкус.
Когда я оглянулся в очередной раз, Николь, успевшая накинуть платье, подошла к Мирре и обняла ее за плечи, пытаясь успокоить. На ее беду, Мирра в тот момент закрыла глаза и потому испустила совсем уж истошный визг, заставивший Николь отскочить далеко в сторону.
