– Учту на будущее, – сказал он. – Со стороны
Дедовых друзей это, скорее всего, вполне объяснимое беспокойство, не более.
Ребята хотят быть уверены, что их не ожидает сюрприз, так что, если Лукьянов
будет сидеть тихо, они успокоятся. Вопрос: можно ли ждать от него разумного
поведения? Вряд ли. А если так, то… то их, вне всякого сомнения, заинтересуешь
ты. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу позволить…
– Вот только этого не надо, – перебила я. –
Никаких ребят за моей спиной, даже из самых лучших побуждений. Если чье-то
внимание начнет мне досаждать, я сама попрошу о помощи. Договорились?
Тимур кивнул, помедлив, однако я очень сомневалась, что мои
слова он принял к сведению.
Тагаев проводил меня до машины, по дороге болтая о пустяках,
захлопнул дверь «Феррари» и помахал мне рукой на прощание. Я усердно махала в
ответ. Позвонила на работу с намерением узнать, обратил ли кто внимание на мое
долгое отсутствие, но вместо того, чтобы поспешить в родные пенаты, свернула на
ближайшем светофоре и направилась прочь из города, еще не отдавая себе отчета в
своих намерениях. А когда они стали ясны, зло выругалась. Путь мой опять лежал
в поселок Радужный, хотя еще вчера я клялась выбросить Риткиного соседа из
головы. Скверно то, что я не рассказала о нем Тимуру. И не собиралась
рассказывать. Причина вроде бы у меня была, веская причина. Но чувствовала я
себя, несмотря на это, едва ли не предательницей.
– Надо разом покончить со всем этим, – хмурясь,
решила я. – Взгляну на соседа и… – Я то и дело поглядывала в зеркало
заднего вида, проверяя, не пристроился ли кто следом. Как будто нет. Если все
же ребята Тимура у меня на хвосте, будет трудно объяснить мужу, куда я несусь с
такой прытью. Хотя вряд ли он спросит. В этом все дело… Черт, почему два
близких человека не могут быть откровенны? Кто в этом виноват? Ну вот,
виноватых ищу. Если бы я всерьез подозревала, что Риткин сосед – это Лукьянов,
непременно рассказала бы о нем мужу. Я просто не хочу, чтобы Тимур решил, будто
я спятила, и… Так, смотри на дорогу и заткнись.
На этот раз я не стала подъезжать к Риткиному дому, бросила
машину на шоссе, возле указателя «Поселок Радужный», и лесом направилась к дому
номер двадцать три. Мне не хотелось раньше времени привлекать внимание хозяина.
Забор со стороны леса завалился и, казалось, рухнет при
одном моем прикосновении. Нечего было и думать перелезть через него. Я
разглядывала забор, прикидывая, как поступить, пока не заметила калитку возле
поленницы дров. Это вполне разумно со стороны хозяев: попасть в лес можно сразу
из огорода.
Я приблизилась, подергала калитку, она оказалась заперта на
крючок. Дотянуться до него рукой с этой стороны было проще простого. Радуясь
такой удаче, я вошла, заперла калитку, посмотрела на дом. Впрочем, весь дом
увидеть отсюда было невозможно, только каменную пристройку, где была котельная,
да крышу. В огороде еще лежал снег, я шла по нему, оставляя глубокие следы.
Коляски возле крыльца не оказалось, в остальном все было точно так же, как в
мое прошлое посещение.
Я постучала в окно, то, что рядом с входной дверью. Тишина.
На этот раз тень за окном не мелькала, ничего такого, что бы указывало на
присутствие человека в доме. Я постучала еще раз. Потом забарабанила в дверь.
Открыть мне не пожелали.
Отсутствие коляски могло означать, что хозяева куда-то
отправились, например, гулять. Однако у меня в этом были сомнения. Косясь на
соседние дома и пытаясь угадать, успел ли кто-то обратить на меня внимание, я
подергала дверь. Заперто. Стоять здесь и дальше было бессмысленно. Я пошла в
сторону задней калитки с намерением побыстрее покинуть это место, но добралась
только до двери кирпичной пристройки. Она выходила в огород. На двери висел
навесной замок. Оглядевшись еще раз, я покопалась в сумке и нашла пилку для
ногтей. Был у меня давным-давно друг по имени Марк, большой специалист по
всякого рода замкам. Так вот, он утверждал, что открыть такой замок не
проблема. Это для него, а вот для меня…
Замок открылся до неприличия легко, так что я, настроившись
на тяжкие труды, даже слегка разочаровалась. Вынула его из петель и вздохнула.
Если кто-то из соседей меня заметил, вполне может вызвать милицию. С ментами я
еще договорюсь, а вот если появится хозяин дома… Разумные мысли отнюдь не
остановили меня. Я потянула на себя дверь и вошла в сумрак пустого коридора.
Отсюда вели две двери: одна в котельную, другая в кухню. Старенький гарнитур,
плита, стол, застеленный потертой клеенкой. Бедно, чисто и никакого намека на
недавнее присутствие хозяев. Чайник холодный, кастрюли пустые, правда, в
шкафчике стояли пакеты с крупой и пачка соли. Кухонная дверь была открыта, и
отсюда я видела комнату, что-то вроде гостиной. Диван, стол, несколько стульев,
в простенке между окнами зеркало в раме, фотографии на стенах, старые, успевшие
пожелтеть. Я осторожно прошла в комнату рядом. Это была спальня. Кровать у
окна, покрытая старым одеялом, подушки без наволочек. Шифоньер со скрипучими
дверями был пуст. Я осмотрелась. Дом выглядел так, будто его давно покинули.
Никаких вещей – ни мужских, ни детских. Только старая мебель, которую
поленились вынести на помойку.
Я села на стул, продолжая оглядываться, успев забыть о том,
что кто-то может заинтересоваться моим странным поведением. Итак, Риткин сосед
по имени Сергей покинул этот дом по неизвестной причине. Не таясь, я еще раз
прошлась по помещению. Никакого намека на то, что вчера здесь жили люди:
мужчина и ребенок. Наверное, именно так все выглядело здесь, когда дом пустовал
после смерти хозяйки. На полу старенький половичок в полоску. Направляясь к
двери, я заметила, что один край половика чуть приподнят, наклонилась, сунула
под него руку и нащупала пластмассовое колечко. Такое дают детям, когда у них
режутся зубы. Я повертела его в руках и вдруг заревела, то ли от тоски, то ли
от досады, поди разберись.
По улице проехала машина, и это вернуло меня к
действительности. Сунув колечко в карман пальто, я быстро покинула дом. Вернула
замок на его законное место, заперла и для верности подергала.
Оказавшись в машине, в бардачке я нашла листок бумаги с
адресом Сухова. Мне не терпелось выяснить, куда так поспешно исчез его
постоялец, оттого из Радужного я направилась по месту его жительства. Смена
Сухова была вчера, следовательно, сегодня он, скорее всего, дома.
Подъезжая к девятиэтажке, где жил Сухов, я пыталась
представить предстоящий разговор, прокручивала разные варианты. Рассчитывать на
то, что сторож обрадуется моему визиту, судя по нашей предыдущей встрече, не
приходилось, а для того, чтобы заставить его рассказать о постояльце,
требовался предлог посущественнее моего праздного любопытства.
