В половине четвертого я отправилась в областную больницу.
Дергачев занимал отдельную палату, справедливо решив, что близость к народу ему
без надобности. Сдав пальто в гардероб и приобретя бахилы, я поднялась на
третий этаж. Палата номер четыре была рядом с сестринским постом. Я
поинтересовалась у девушки здоровьем Дергачева, а она посоветовала мне
побеседовать на эту тему с лечащим врачом.
– Такое несчастье, – закудахтала я, имея в виду
его водворение сюда.
– Да он неплохо себя чувствует, – заверила
девушка. – Весь день телевизор смотрит да по телефону звонит. – Она
непроизвольно сморщила хорошенький носик, из чего я заключила: Виктор Юрьевич
ей чем-то не приглянулся.
– Посетителей у него много?
– С утра двое было или трое…
Я поблагодарила и отправилась в палату, постучала и вошла,
не дождавшись, когда Дергачев подаст голос. На кровати возле окна возлежал
мужчина в спортивном костюме и хмуро смотрел на экран телевизора. Признаться, я
была слегка удивлена, почему-то решила, что адвокат с такой репутацией должен
быть постарше, да и внешность иметь попредставительнее. Дергачев походил на
пухлого подростка, классического маменькиного сынка. Ему было не больше
тридцати, румянец во всю щеку, несмотря на хворобу. На подбородке два нагло
вылезших прыща, курносый нос и глаза-бусины. Однако лысина вполголовы давала
понять, что передо мной не мальчик, но муж. Он лежал, прикрывшись одеялом, и
ничего конкретного о его росте я сказать не могла, но подозревала, что парень
коротышка, а вот брюхо он имел выдающееся.
Услышав скрип двери, он приподнялся, увидел меня, нахмурился
еще больше, но тут складки меж бровей разгладились, лицо озарила улыбка, и он
заворковал:
– Ольга Сергеевна, Ольга Сергеевна, дорогая Ольга
Сергеевна… – Парня так распирало, что ничего, кроме моего имени,
произнести он был не в состоянии.
Конечно, я рассчитывала, что у Дергачева хватит ума не
выставлять меня за дверь сразу, но при виде такого счастья от своего появления
здесь малость обалдела.
– Виктор Юрьевич, – все-таки я смогла открыть рот
и спросила: – Простите, мы знакомы?
– Нет. Да. То есть нас знакомили года полтора назад, но
вы вряд ли меня помните, что неудивительно, учитывая, сколько людей вокруг вас
вращается.
– И вас мой приход вроде бы не удивляет?
– Вас ко мне сам бог послал, Ольга Сергеевна, –
убежденно заявил он. – Я сам подумывал позвонить вам, но духу не хватило.
Присаживайтесь. – Он резко вскочил, придвинул мне стул, сел на кровать,
пола его ноги не касались, он в самом деле оказался коротышкой. – Господи,
какое счастье, – сообщил он, пленительно мне улыбаясь. – Как все
удачно сложилось, просто не знаю, каких святых благодарить.
«Птица говорун», – мысленно окрестила его я.
Прикидывался он таким придурком или действительно им был, поди разберись.
– Вы собирались мне звонить, – вяло молвила я, он
схватил мою руку, сжал ее и дважды кивнул.
– Но не решался.
– Вы уже говорили.
– Да-да. Не решался, хоть и понимал: вы – моя
единственная надежда.
– И чего полезного вы от меня ждете?
– Я оказался втянутым в скверную историю, стал
заложником чужих бесчестных игр…
– А можно поточнее? – не удержалась я.
– Да. Конечно. Вы ведь… я не ошибаюсь… вы здесь из-за
этой ужасной неприятности с вашим другом? Господином Вешняковым?
– Точно. А что вам о ней известно, я неприятность имею
в виду?
– Как же… Честному человеку подсунули наркотики, а
козлом отпущения решили сделать меня.
– Кто решил?
– Ольга Сергеевна, я могу быть с вами
откровенен? – он перешел на шепот и покосился на дверь.
– Еще бы.
– Молчанов. Это ужасный человек. Он мне угрожает.
Сегодня опять приходил, клялся, что выбросит меня в окно. Вполне может. Он ведь
абсолютно невменяемый, никакие доводы разума на него не действуют.
– Чего он от вас хочет?
– Чтобы я признался, что подбросил этот конверт.
– Подождите, а зачем это ему? – нахмурилась я.
– Ну, как же, Ольга Сергеевна, ваш супруг… ради бога,
извините, ничего такого у меня и в мыслях не было, но… он и господин Молчанов,
как бы поточнее выразиться… Господин Молчанов считает, что ваш супруг может
осложнить ему жизнь. – Он вздохнул с облегчением, решив, очевидно, что словесная
эквилибристика ему удалась. – Тимур Вячеславович вызвал его к себе,
потребовал ответа: имеет ли господин Молчанов отношение к появлению конверта в
столе вашего друга? После этого Молчанов просто взбесился и начал мне угрожать.
– Я так и не поняла, с какой стати.
– Он решил, если Тимур Вячеславович думает, что это его
рук дело, значит, у него есть к тому основания.
– Затейливо, – присвистнула я.
– Вот-вот, полная невменяемость. Явился ко мне и
потребовал объяснений, почему ваш супруг решил, что он, то есть господин
Молчанов, в этом деле замешан.
– Насколько мне известно, господин Молчанов имел зуб на
господина Вешнякова.
– Нет, нет. То есть да, конечно. Он пытался с ним
договориться и даже настаивал, чтобы я… Но господин Вешняков был непреклонен.
Дело уже передано в суд и, по большому счету… теперь судьба Молчанова-младшего
зависит от того…
– Я поняла. Допустим, господин Молчанов хотел отомстить
несговорчивому господину Вешнякову.
– Думаю, так оно и было. Но теперь он свою вину
пытается свалить на меня. Понимаете?
– Ах, вот как… У вас есть предположение, как наркотики
оказались в столе господина Вешнякова?
– Кто-нибудь подсунул, – радостно кивнул Дергачев.
– Виктор Юрьевич, так не пойдет. «Кто-нибудь»
совершенно не годится. Я вам больше скажу: реально сотворить такое могли всего
несколько человек, и вы, к сожалению, первый в этом списке.
– Я так и знал, – трагически произнес он. –
Меня отдадут на растерзание.
– Господин Молчанов сам наркоту подсунуть не мог,
выходит, к кому-то обратился. Вы, случайно, не знаете, к кому именно?
– Конечно, нет. Вы же понимаете, он бы мне не
доверился, потому что как честный человек я…
– Витя, – позвала я.
– А? – откликнулся он и насторожился.
