При обыске в квартире Соркиной была обнаружена раскрытая
упаковка, где находились четыре невостребованных ножа лазерной заточки. Пятый
нож был использован для убийства Мадам Джакузи, эксперты в этом не сомневались.
Вторую половину брошки в квартире не нашли, но подруга Соркиной, мать Татьяны
Королевой, дала твердый ответ, что такая брошка у Анны была, она часто ее
носила. Там были изображены две фигурки в профиль — юноша и девушка с
вытянутыми вперед сомкнутыми руками. Брошку когда-то давно подарил ей муж,
много лет назад. Очевидно, заметив, что часть украшения откололась, Соркина
выбросила остальное, потому что догадалась, где она могла потерять кусочек.
Побывали в аэропорте Пулково-2, убедились, что Соркина А. Д.
вылетела пятнадцатого ноября рейсом Санкт-Петербург — Тель-Авив. Рейс был
чартерный, то есть она должна была возвратиться тридцатого ноября. Нынче было
двадцать второе, но ясно, что Соркина не вернется, если она не полная дура. А
что она далеко не дура, милиция заметила еще раньше, когда допрашивали ее как
свидетеля по делу об убийстве Риммы Точилло. На всякий случай сочинили запрос в
Израиль. Но дело это долгое, так сразу не решается, поэтому начальство, сделав
всем подчиненным выволочку, немного успокоилось.
* * *
В одно прекрасное утро (не потому прекрасное, что погода или
обстоятельства были особенно хороши, а потому, что Павел Аркадьевич Куракин
принял для себя за правило каждое новое утро считать прекрасным, пока оно не
доказало обратного), — в одно прекрасное утро Павел Аркадьевич вышел из
дома в сопровождении своего шофера-телохранителя Артура и подошел к машине.
Артур обошел черную «ауди» с водительской стороны, открыл замок.
Павел Аркадьевич распахнул правую заднюю дверцу и сел на
свое обычное место.
Что-то было не так. Он поднял глаза на водителя. За рулем
сидел не Артур. Худощавый невзрачный человек лет пятидесяти совершенно не
запоминающейся наружности, повернулся к Куракину и сказал:
— Здравствуйте, Павел Аркадьевич. Не волнуйтесь, я
только хочу сообщить вам о результатах своего расследования.
— Ах, это вы, — Куракин нервно передернул плечами, —
ну у вас и манеры… Так и до инфаркта довести можно.
— Это профессиональное. Вы, кстати, телохранителя
своего, Артура, не ругайте — он все равно ничего не помнит. Короче, как я вам
уже доложил по телефону, Марианну убила первая жена ее мужа Анна Давыдовна
Соркина. Она же взяла ваши деньги — судя по всему, в момент убийства сейф был
открыт, и Анна Давыдовна подчинилась импульсу, не смогла удержаться от
соблазна.
Мотивом убийства были, разумеется, не деньги, а месть за
разрушенную жизнь.
— И как вы можете это доказать? — прервал Павел
Аркадьевич, потому что у него было множество причин для недовольства.
— В то утро Соркину видели в салоне.
То есть старший мастер, которая пришла раньше всех, думает,
что она никого не видела, но в подсознании у нее отложилось…
Впрочем, мои методы вам неинтересны. Далее, ни один человек
в магазине слыхом не слыхивал про деньги, уж мне-то никто не соврет, можете не
сомневаться. И после моего допроса они тоже не знают ничего про деньги, —
усмехнулся странный человек, заметив, как Павел Аркадьевич поморщился. —
Соркина проникла в магазин через подвальный вход, который обнаружила, надо
полагать, случайно. Кстати, милиции теперь это тоже известно. Через два дня
после преступления Анна Давыдовна улетела в Израиль к родственникам, виза у нее
была получена заранее. Деньги она увезла с собой, я проверял на таможне — ее не
досматривали, она вполне могла это сделать — просто положила их в сумочку.
— И как же мне теперь эти деньги получить? —
недовольно просопел Павел Аркадьевич.
— А вот это уж не моя забота. Я вас предупреждал,
помнится, что к карательным органам не имею ни малейшего отношения, насилие —
не моя стихия. Моя работа — получение информации. Я со своей стороны
предоставил вам по этому делу полную информацию.
— Когда? — закричал Павел Аркадьевич. — Когда
ее уже и след простыл?
— Минутку, — проговорил его собеседник таким
голосом, что у Куракина внезапно заломило в висках и в ушах раздался скрипучий
звук пионерского горна, — минутку.
Соркина улетела в Тель-Авив пятнадцатого ноября. Вы же
обратились ко мне за информацией по этому делу шестнадцатого, то есть когда ее,
как вы совершенно справедливо изволили выразиться, уже и след простыл.
Оперативнее надо действовать, Павел Аркадьевич, промедление
в таких делах смерти подобно. Или утере восьмидесяти тысяч долларов. Так что
работу свою я считаю выполненной и хотел бы с вами рассчитаться. За вычетом
аванса с вас причитается… — сыщик назвал весьма внушительную сумму.
Куракин хотел было отбрить нахала, но язык у него не повернулся,
а руки почему-то сами потянулись за кожаной сумкой-барсеткой. Отсчитывая
деньги, Павел Аркадьевич сам удивлялся своей феноменальной уступчивости.
— Благодарю вас, Павел Аркадьевич, — сыщик не
спеша пересчитал наличность, убрал деньги во внутренний карман пиджака и
протянул Куракину картонный квадратик, — вот вам на всякий случай адрес
израильских родственников Соркиной, но самой ее там уже нет. Она три дня назад
уехала в морской круиз по Индийскому океану и вряд ли возвратится в Израиль. Во
всяком случае, я бы на ее месте этого не сделал. Артура не ругайте. — С
этими словами он открыл дверцу машины и почти сразу исчез.
Павел Аркадьевич успел только заметить, что со спины человек
кажется гораздо моложе, не старше сорока.
Артур тут же сам сел на водительское место. Он потирал висок
и выглядел как-то растерянно, видно было, что он и сам не понимает, что это с
ним приключилось. Куракин хотел было наорать на водителя, но вовремя себя
остановил, сообразив, что проку от этого не будет никакого — Артур ничего не
помнит, да и ни в чем не виноват. Посмотрев на карточку с израильским адресом,
Куракин выбросил ее в окно машины: выцарапывать деньги из-за границы сложно и
небезопасно, пожалуй, придется на этих деньгах поставить крест…
Расставаться с деньгами, однако, Павел Аркадьевич ужасно не
любил, и пока машина плавно двигалась по набережной Невы, в голове у него
зародилась идея, что можно предпринять, чтобы вернуть хотя бы часть утраченной
суммы.
Прошло две недели. Наступила зима. Народ помаленьку начинал
готовиться к встрече Нового года. Выпал снег, на улице стало светлее, и
настроение у людей немного поднялось, тем более что в предвкушении праздника
все казалось не так плохо.
Сергей выскочил из лифта и заметил, что дверь соседей
открыта настежь.
— Теть Надя, ты дома? — обрадованно крикнул он.
— Дома, дома.
Надежда две недели ухаживала за больной матерью, ту положили
в больницу, и хоть все оказалось не так страшно, но больница была далеко от
дома, поэтому домой Надежда приезжала редко, только чтобы приготовить мужу обед
и проведать кота, а так ночевала у тетки, поблизости от больницы.
