– Нет? – переспросил Мастерс и снова дернул рычаг, погнав шар по дорожке.
Деннис обменялся удрученным взглядом с Берил.
Девушка изредка посматривала через плечо на дверь, опасаясь, что вот-вот может начаться потасовка. Но она стала забывать об этом, поглощенная изучением настоящего детектива, отмечая каждые его жест и фразу для профессионального использования впоследствии. Она не хотела заканчивать разговор.
– У нас нет никакой информации, – призналась Берил. – Но надеюсь, мистер Мастерс, вы его поймаете!
– Благодарю вас, мисс. Тем не менее должен просить вас обоих…
– Наверное, это было ужасное дело, – не унималась Берил. – Особенно, как говорит Брюс, тот маленький штрих – женщина, заглядывающая в щель между оконными портьерами и видящая на кушетке задушенную жертву и Бьюли, зажигающего сигарету под лампой.
Эффект этих слов был весьма необычным.
Мастерс, потянувший к себе рычаг до отказа, отпустил его так внезапно, что металлический шар взлетел по желобу. Автомат заурчал и защелкал. Белые, зеленые, а потом и красные огоньки плясали под маниакальное звяканье колокольчиков; призрачные автомобили мелькали на экране, где быстро менялись цифры. Все это вполне соответствовало душевному состоянию старшего инспектора.
– Ну-ну! – произнес он мягким и приятным голосом. – Значит, вот что видел наш свидетель, а?
– Что-нибудь… не так?
– Она видела задушенную жертву, лежащую на кушетке, и Бьюли, зажигающего сигарету?
– А разве нет?
– Да, мисс, – почти дружелюбно кивнул Мастерс. – Но вы откуда это знаете?
Последовала долгая пауза.
– Понимаете, мисс, мы распространили всю информацию о первых трех преступлениях. Нам пришлось это сделать. Шла охота, и общественность могла нам помочь. Но показания по поводу четвертого убийства, которые могут привести мистера Бьюли на виселицу, мы держали при себе. – Мастерс очень строго посмотрел на Берил. – Помимо того факта, что у нас есть свидетель, – продолжал он, – ни одна деталь не просочилась в прессу и вообще за пределы полиции. Каким же образом вы об этом узнали, мисс?
Танцевальная музыка все еще звучала в пещере; в тире снова защелкали ружья.
– Но… – поколебавшись, Берил подняла бесхитростный взгляд, – об этом говорится в пьесе.
– Вы имеете в виду пьесу, в которой собирается играть мистер Рэнсом?
– Да.
– И кто же написал эту пьесу, мисс?
Деннис вновь увидел на лице Берил странное выражение, которое уже появлялось этим вечером, но он не мог вспомнить, когда именно.
– Мы не знаем автора лично, – ответила она. – Какой-то мужчина, чье имя я не припоминаю. Он передал пьесу Брюсу.
– Но у вас записаны его имя и адрес?
– Да – по крайней мере, у Брюса.
– Где эта пьеса сейчас, мисс?
– Вы имеете в виду рукопись? Ее отдали на размножение. Брюс мог бы раздобыть для вас оригинал.
Мастерс кивнул.
Было удивительно, как резко изменились его манеры за последние несколько минут. Сейчас старший инспектор походил на благодушного кота.
– Ну-ну, мисс! – произнес он успокаивающим тоном. – Незачем тревожиться. Простите, что был с вами немного резок и с вами тоже, мистер Фостер. Но, – Мастерс доверительно понизил голос, – не могли бы вы сообщить то, что рассказали мне, сэру Генри Мерривейлу?
– Сэру Генри Мерривейлу? – Деннис огляделся. – Он здесь?
– Еще как здесь! Понимаете, мисс, – снова обратился Мастерс к Берил, – будет лучше, если он услышит это от вас, а не от меня. Я не осмеливаюсь упоминать о деле Бьюли старому бабуи… старому джентльмену даже спустя одиннадцать лет.
– Почему?
– Потому что, мисс, он приходит в ярость.
– Что вы имеете в виду?
– Я не консультировался с ним, думая, что он не будет нужен, – продолжал Мастерс. – А до этого он смотрел в потолок каждый раз, когда я упоминал об этом деле. Теперь же, когда сэр Генри впервые после войны стал снова играть в гольф, он настроен отнюдь не благожелательно.
– Но где он сейчас? – осведомился Деннис.
Мастерс окинул взглядом помещение.
– Последний раз я видел его у пип-шоу, где можно за пенни посмотреть стриптиз.
Деннис испытал легкий шок. Неужели существуют два сэра Генри Мерривейла?
– Я позволил ему прийти сюда, – сказал Мастерс, – и привести шотландского тренера по гольфу, которого он в эти дни постоянно таскает за собой на буксире, когда он поклялся на Библии, что будет вести себя прилично.
– Вести прилично? А почему вы опасались другого?
– Пожалуйста, пойдемте со мной, – предложил Мастерс.
Бросив беспокойный взгляд на входную дверь, он повернулся и направился к задней части зала. Подвыпивший австралийский капрал прислонился к стойке маленького тира, пытаясь дрожащими руками прицелиться в неподвижную мишень. Рядом стоял администратор, позвякивая монетами в белой сумке.
У ряда автоматов пип-шоу, сосредоточенно уставившись в отверстие, над которым красовалась надпись «Nuit de Paris»,
[6]
застыл французский матрос. Два американских солдата и долговязый младший лейтенант Королевского флота, куривший сигару, с живым интересом прислушивались к горячему спору между двумя джентльменами в штатском.
Они стояли около еще одного аттракциона, где с тяжелой деревянной рамы свисала боксерская груша. Бросив пенни в щель, можно было определить силу удара, которую указывал индикатор на раме.
Одним из двух спорщиков был строгий маленький человечек в твидовом костюме – мистер Доналд Фергас Мак-Фергас из гольф-клуба «Килликрэнки».
Другой был крупный, толстый, бочкообразный джентльмен в черном костюме из альпаки, устремивший невероятно злобный взгляд поверх очков в роговой оправе, съехавших на широкий нос. Казалось, даже его брюхо, украшенное золотой цепочкой от часов, сердито топорщится. Сэр Генри Мерривейл упирался кулаками в бока, держа в одном из них шляпу-котелок, и его массивная лысая голова поблескивала при свете ламп на потолке.
– Послушайте, сынок, – заговорил «совершенный образец английского джентльмена». – Вы пытаетесь убедить меня, что можете ударить эту чертову грушу сильнее, чем я?
– Ага, – отозвался мистер Мак-Фергас.
Двое американских солдат и младший лейтенант флота с сигарой продолжали слушать с неослабевающим интересом.
– Смотрите! – Г. М. медленно согнул бицепс правой руки, выразительно указывая на него, как Силач Сэндоу.
[7]
– Можете пощупать!
