Он поднялся на второй этаж и осмотрел лестничную площадку.
На ней было всего две двери, надо думать, что на четвертом этаже тоже. На
всякий случай он поднялся туда и увидел, что там и правда две квартиры:
пятнадцатая и шестнадцатая. Никаких надписей на квартирах не было, двери были
совершенно одинаковые, железные, добротные и снабженные никелированными
глазками.
Леня спустился вниз и между вторым и третьим этажом проделал
некоторые манипуляции. Он надел очки с простыми стеклами и приклеил маленькие
усики, которые координально меняли его внешность. Все эти вещи – очки, усики и
многое другое – Маркиз всегда носил с собой, это входило в его ДНМ – дорожный
набор мошенника.
Удовлетворенно оглядев себя в маленькое ручное зеркальце, Леня
спустился вниз и внимательно осмотрел почтовые ящики. Подъезд, как уже
говорилось, был снабжен железной дверью и кодовым замком, поэтому они были в
сохранности. Прежде всего Леня исследовал ящики с номерами пятнадцать и
шестнадцать. Номер пятнадцать был пуст, а в шестнадцатом белело письмо. Леня
открыл ящик заколкой-невидимкой, которую тоже всегда носил с собой. Письмо было
из Москвы. Адресатом был некий Фиш В. К. Маркиз повертел письмо в руках и сунул
обратно. Он снова оглядел все ящики и наконец лицо его прояснилось: он нашел
то, что искал – в одном из них лежал большой фирменный конверт, в которых
ежемесячно всем абонентам сети Северо-Западный GSM высылается распечатка
переговоров. Леня открыл этот ящик тем же способом и достал конверт. После
этого он сделал вид крайне занятого человека и пошел наверх, раздумывая, не
даст ли судьба ему какой-нибудь знак, не укажет ли поточнее, в какой квартире
может прятаться Георгий Птичкин, ибо в том, что он где-то здесь, Маркиз не
сомневался. Не стала бы Нина Евграфовна так осторожничать, если бы шла просто в
гости! Нет, Леня сумел по-настоящему встревожить ее, даже напугать, и она
срочно полетела к племяннику, чтобы предупредить.
Маркиз подходил уже к четвертому этажу, и тут судьба
соизволила подать ему знак. Дверь пятнадцатой квартиры распахнулась, и на
площадку вылетел очаровательный рыжий кокер-спаниель. За ним выскочила точно
такая же рыжая и живая девчонка лет двенадцати. Леня успел услышать, что в
квартире играет музыка и два голоса – женский и мужской, о чем-то громко
переговариваются. Жизненный опыт подсказывал ему, что в квартире, где живут
дети и собаки, прятаться очень неудобно. Девочка, к примеру, без всякой задней
мысли может пожаловаться своей подружке, что ее выселили из комнаты, потому что
там ночует знакомый родителей, да не просто ночует, а живет целый месяц. Или
мать семейства сболтнет соседке, что устала бегать с сумками и носить продукты,
потому что в доме теперь не один мужчина, а два, а как мужики едят – мы все
знаем, только подавай!
Словом, пятнадцатая квартира отпадает.
– Девочка, – обратился Леня к рыжей хозяйке
кокера, – не знаешь ли ты, где хозяева шестнадцатой квартиры? Вот у меня
письмо Фиш В. К., заказное. – Он помахал конвертом так, чтобы девчонка не
видела адреса.
– Вере Карловне? – оживилась девчонка. – Так
ее нету уже два месяца, она в Германию к сыну уехала.
– А больше там никто не живет? Чтобы вместо нее
расписался… – протянул Леня.
– Да нет, приходит кто-то цветы поливать. Но сейчас
верно нету. Давайте, я распишусь! – предложила девчонка задорно.
– Тебе нельзя, ты еще маленькая. – Маркиз на
всякий случай убрал конверт за спину.
– Ну и как хотите! – фыркнула девчонка. – Ой,
Томка сбежал!
Действительно, рыжего разбойника уже и след простыл.
Девчонка кубарем скатилась по лестнице, громко крича непослушному Томке, чтобы
тот немедленно стоял на месте.
Маркиз услышал, как хлопнула железная дверь подъезда и
осторожно подошел к дверям шестнадцатой квартиры. Оттуда не доносилось ни
звука. Маркиз глубоко вздохнул и длинно позвонил в дверь.
Никто не отозвался. Тогда он снова нажал звонок. За дверью
послышалось какое-то движение и голос Нины Евграфовны спросил:
– Кто там?
– Письмо заказное, Фиш Вере Карловне, – чужим
голосом ответил Леня и встал так, чтобы его можно было разглядеть в глазок.
– Опустите в почтовый ящик! – прокричала старуха.
– Нельзя, ваша подпись требуется, – солидно
объяснил Леня и добавил рассерженно: – Гражданочка, вы открывать будете или
нет? Я, между прочим, на работе нахожусь, оплата сдельная – чем больше
доставлю, тем больше получу.
Загремели замки, и едва дверь колыхнулась, Леня быстро
проскользнул внутрь и захлопнул ее за собой.
– Здрассте! – жизнерадостно воскликнул он, сдернув
с головы бейсболку. – А это я! Не ждали?
Нина Евграфовна охнула и рванулась из прихожей, но Маркиз
ловко перехватил ее и прижал к себе, приговаривая:
– Тихо, тихо! Не нужно делать резких движений! Вы
ставите меня в неловкое положение, как же я могу уважать вашу старость?
– Георгий, беги! – крикнула старуха, да так
звонко, откуда только голос взялся.
– Георгий Андреевич! – громко сказал Леня. –
Отзовитесь! Хватит прятаться за спину пожилой женщины, это, в конце концов,
неприлично!
Его слова возымели действие, и на пороге комнаты появился
Георгий Андреевич Птичкин собственной персоной. Был он достаточно худ и
нездорово бледен, со светлыми редкими волосами. Глаза так сердито блестели, что
видно было даже из-под очков. В руках у Птичкина ничего не было, а то Маркиз
опасался, не явится ли тот в прихожую с пистолетом.
– Отпустите женщину! – отрывисто сказал Птичкин
вместо приветствия. – Если вам нужен я, то слушаю вас.
Маркиз слегка ослабил хватку.
– Нина Евграфовна, дорогая, только не нужно кричать и
делать резких движений, – обратился он к старухе.
Та буркнула что-то нелюбезно и отошла в сторону.
– Что вы хотите? – спросил Птичкин устало.
– Поговорить! – чарующе улыбнулся Маркиз. –
Поговорить спокойно и обстоятельно. Я должен задать вам очень много вопросов и
мечтаю получить на них правдивые ответы. Для начала предлагаю перейти в
комнату, а то как бы соседи не услышали наш громкий разговор, – он
укоризненно поглядел на Нину Евграфовну, – и не вызвали милицию. Вы ведь
вовсе не хотите иметь дело с милицией, я правильно понял? – спросил он Птичкина. –
Вы тихо, как мышка, сидели в чужой квартире, ведь хозяйка ее уехала и,
подозреваю, не давала своего согласия на то, чтобы в ее квартире поселился
посторонний человек, скрывающийся от правосудия, так ведь?
– Я скрываюсь не от милиции, – сказал
Птичкин, – у милиции ко мне не может быть никаких претензий.
– Ой ли? – усомнился Маркиз. – Ну допустим. В
таком случае, вы скрываетесь от собственной жены? Зачем же вы ходите к ней в
квартиру и пугаете бедную женщину до икоты?
– Это она-то бедная женщина? – неожиданно вступила
Нина Евграфовна, но племянник прервал ее и бросил Маркизу:
