— Ну уж извините — что было! Прямо из повозки спер. Мужик с бабой на козлах сидели и даже не оглянулись.
— Ну да, дареному коню, и все такое…
— Так! Заткнулись, оба!
Рык Никиты подействовал — Борька снова устроился на нагретом месте, а Змей удивленно вытаращил два ярко-зеленых глаза и сел на валун, с которого поднялся.
— Ты меня не боишься, незнакомец?
— А надо? — Никита подошел к костру и опустился на корточки почти у самого огня, с жадностью протягивая руки в самый жар, словно стремясь зачерпнуть раскаленных углей.
— Друзья моих друзей — мои друзья, — философски хмыкнул Змей и поинтересовался: — Так, может, бутылочку открыть да пирожки согреть? Так сказать, за встречу? А вы мне поведаете, какая беда занесла вас в это отражение.
— Договорились. — Ник поднялся, шагнул к Борьке и, усевшись с ним рядом, удобно привалился к его теплому боку. — Только и ты, мил… мм… человек?.. расскажешь о своем житье-бытье да о том, какая нелегкая сотворила с тобой такое.
— Эх… Лучше и не вспоминать. — Чудище, не вставая, сунуло когтистую лапу за спину, и вскоре перед нами предстал небольшой туесок из бересты. Открыв крышку, он пододвинул к нам «плоды» воздушного грабежа, надо сказать, очень аппетитно пахнущие потрошками. Точнее, пирожками. — Налегайте. Соловья ведь баснями не кормят.
Ника не надо было упрашивать. Не знаю, то ли от недолгого, но волнительного путешествия, то ли от страха, но о сытном обеде в Кипеж-граде мой желудок уже позабыл и теперь при виде таких деликатесов принялся издавать угрожающе-просящие звуки. Стараясь не сгореть со стыда, я утрамбовала из небольшой охапки сена подстилку, уселась поудобнее и, сцапав пирожок, поскорее впилась в него зубами.
— Эх… — снова вздохнул Змей, умиленно разглядывая нас с Ником. — Неужели это происходит со мной? Впервые за столько лет в моей пещере собралось так много умных, говорящих людей! А может, подольше погостите?
— Умных — это смело сказано! — не выдержав такой пасторали, подгадил нашей репутации Борька. — Были бы умные — добровольно сюда бы не пришли! Какой же дурак добровольно пойдет на верную смерть? Даже я до последнего защищался!
— И как же? — заинтересованно пробубнил Никита с полным ртом. Что уж тут сказать: любопытство сильнее этикета.
— Громко кричал «хайя», «не подходи» и «я грозный воин племени мань-яньк», — охотно принялся рассказывать Змей вместо погрустневшего Борьки. — И именно это его и спасло. Во-первых, никогда не видел вопящего такие дурости жеребца и, во-вторых, никогда не видел вопящего жеребца. А знаете, как одиноко изо дня в день жить в четырех стенах одному? Да еще в таком виде… Ни семью тебе создать, ни девушку привести. Нет, я, конечно, пробовал девушек приводить, но местные красавицы вопили еще хуже жеребца, и, уж поверьте, не такие перлы. Хорошо, что всех жертв моего вынужденного ухаживания забрали женихи. А один, подлец, до того ушлый оказался, что мне за его истеричную дуру еще и заплатить пришлось, чтобы только он ее забрал, пока я не оглох. Так-то бывает…
— А вот с этого момента поподробнее… — Ник прожевал, точнее, проглотил уже третий пирожок, запустил руку в туесок и с довольным видом выудил обещанную Змеем берестяную бутылку.
— Подробнее рассказать, чего она орала? — уточнил Змей, но получил в ответ решительное «буль».
— Нет! Рассказать о том, как ты здесь оказался, да еще в таком виде! — Ник выбулькал около четверти далеко не маленькой бутылки и расплылся в довольной улыбке. — Хороша настойка! До самой печенки продирает!
Я погрустнела. Пирожки жирные, пить хотелось все сильнее, а тут настойка! Ночевка в пещере змея-мутанта с пьяным и явно злым на меня Никитой будет, прямо скажу, не ах! Может, спросить у чешуйчато-бородавчатого хозяина, вдруг у него есть запас питьевой воды? Но только не сейчас.
Я снова прислушалась к разговору.
— Уж лучше вы мне вашу историю расскажите, — вежливо, но решительно отказался Змей, однако, заметив в глазах Ника зажегшийся мрачный огонек, подсластил пилюлю: — А там, глядишь, и я вам все как на духу поведаю.
— Хорошо. — Никита снова надолго приложился к фляге, затем протянул мне, но, услышав мое решительное «нет», передернул плечами, поставил ее возле себя и начал: — Наш рассказ прост. Я — телохранитель вот этой девушки. Она искала особый подарок для мужа, но след того «подарочка» мы потеряли и теперь идем на Кудыкину гору к вещунье, чтобы та указала нам верный путь.
— К вещунье?! — Змей в искреннем изумлении распахнул глаза. — Да ладно! Сколько лет тут живу, а о вещунье слыхом не слыхивал, иначе сам бы слетал, чтобы узнать, как мне скинуть мое заклятие-проклятие и снова в доброго молодца обратиться… А… — Он задумался и предположил: — Может, все дело в мире? Точнее, в его отражении? Ведь здесь все совсем по-другому. И если в вашем мире на этой горе живет вещунья, то здесь может жить кто-то другой… Например…
Мы все, даже Борька, не сговариваясь, уставились на него. Никита первым озвучил наше подозрение:
— Ты, что ли?
Змей натужно кашлянул.
— Вы меня что, в вещуньи записали? Совсем уже, что ли? Нет, конечно! Я не вещун и уж точно не вещунья, но… возможно, тут есть кто-то или что-то, что может предсказывать будущее. Например, колодец желаний или какая-нибудь говорящая гусеница…
— Говорящих гусениц не бывает! — лениво вякнул Борька. Закрыв глаза, он положил голову на вытянутые ноги и теперь всем своим видом показывал, что нашел наконец рай на земле.
— Но ты же существуешь! — все так же вежливо парировал Змей, только рычащих ноток в его голосе прибавилось. — Так о чем это я… ах да! Может, к вещунье вам нужно идти именно в вашем мире? А то зайдете куда-нибудь не туда…
— Мы и в нашем мире сходим… — успокоил его Никита. — Но сначала все вызнаем здесь. Ведь зачем-то же мы сюда пришли? Я верю, что случайности — не случайны!
— Ну… тогда… — Змей завел лапу себе за голову, сосредоточенно, с хрустом почесал зеленоватое ухо и решительно махнул лапой: — Тогда и я с вами. Вдруг и вправду повезет…
— При одном условии! — прищурился Ник, но рассказать об условии не успел. Змей догадался сам.
— Любопытно узнать, как я докатился до жизни такой? Ладно уж. Если так хотите послушать кошмары на ночь — расскажу. — Он сделал эффектную паузу, не иначе затем, чтобы все прониклись торжественностью момента, и начал рассказывать: — Мой дар открылся не сразу. Сперва я был шарлатаном-зазывалой на ярмарке. Немного целителем, немного звездочетом… Для меня вся эта магия была только дармовым хлебом. Возможно, так бы моя жизнь и прошла, не открыв мне свои тайны, но однажды в наш дом постучал высокий, худощавый мужчина. С головы до ног он был укутан в мышиного цвета плащ, а его лицо скрывал низко натянутый капюшон. Я разглядел только тонкие, будто обезображенные огнем губы…
— И-го-го! — вдруг взвился Борька. — Неужели он и здесь наследил? О-го-го! — Но тут же получил пирожком в морду и обиженно запыхтел: — Ну и не буду я вам помогать и подсказки подсказывать!
