Недоверие и едва сдерживаемый скепсис настолько явно читались в глазах юноши, что Иф поспешил успокоить своего слушателя:
– Никитка, я за наши сказки не агитирую. Если не хочешь – и не нужно в них верить. Ты ведь совсем из других мест, чужак, пусть это слово тебя не обидит, и даже не стоит углубляться в наши… хмм… – Евпатий в задумчивости огладил ухоженную бороду. – Верования. Для тебя – это бред и дичь, а что для нас, я уже поведал. Но, чтобы понять, зачем экспедиции Борька, все же необходимо слегка разбираться в нашем… фольклоре.
Задуманный вами поход – это нарушение перемирия с Хозяином, вторжение на его личную территорию. Мы вынуждены идти на это ради лекарств, да и выбора никакого нет – твой друг Владимир выкрутил нам руки… Согласно… эээ… – Иф запустил пятерню в свои короткие волосы, почесал темечко, однако «массаж мозга» в поисках подходящего слова не помог. Сдавшись, проводник повторился, – согласно нашим «верованиям», Хозяин требует за проход через Топь человеческую жертву… Главыч, ты его видел и, наверное, успел немного узнать, на такое не способен. За ним водится великое множество грехов, и больших, и малых, но человеческой крови на руках не было. ́ И не будет. Таков уж он есть и другим не станет. Он приказал принести Хозяину в жертву кабана, Борьку. Авось чудовищу хватит и такого подношения.
Ник с сочувствием посмотрел на укрытого тканью жертвенного свина:
– Теперь, кажется, понимаю… А если Хозяин не удовлетворится?..
– Тогда возьмет жертву сам. И, боюсь, одной жизнью он не ограничится.
На этом разговор закончился. Ник погрузился в тягостные, совсем не радостные мысли, а Евпатий, кажется, задремал. Притих и третий пассажир – горемычный Борька.
Все трое очнулись, когда мерное покачивание автомобиля прекратилось. «Волк» остановился.
– Что такое? – Никита не заметил, как заснул, зато в сознание вернулся с привычной тяжестью в голове.
– По времени как раз должны были достичь границы.
Ник знал, что «границей» местные называют черту между их миром и Топью, чужой враждебной территорией.
В десантный отдел заглянул Володя:
– Выгружаемся. Иф, доставай нашего агнца с пятачком!
* * *
Осматриваться было бесполезно, такая темень царила вокруг.
– Евпатий, здесь опасно? Я не провалюсь в какую-нибудь трясину?
– Не отходи от машины, и все будет нормально, – проводник взвалил жалобно похрюкивающую поклажу себе на плечи и пошел следом за удаляющимися Марчей и Арехом.
Ник не стал спрашивать, куда направилась троица, живой (пока еще живой!) груз на плечах Ифа не оставлял свободы для домыслов. Борьку несли на заклание Хозяину Болот, в существование которого Никита не верил ни грамма. Кровавые обычаи «кольцовских» внушали ему отвращение и брезгливое чувство превосходства над одичавшими жителями Новокурьянова. В Метро суеверий встречалось не меньше, но жертвоприношения не практиковались. По крайней мере, на известных ему станциях.
Появившийся из темноты силуэт напугал юношу, он немедля ухватился за автомат, но вовремя распознал в пришельце Евпата.
– Уже все? Так быстро? – Никита не ожидал, что жестокая, бессмысленная церемония закончится так скоро.
– Еще нет, но Владимир дергается из-за тебя – попросил присмотреть. За тобой, а заодно и за четырехколесным «другом». Управятся и вдвоем, Марче не привыкать.
Проглотив обиду за излишнюю опеку со стороны «дедов», от ехидного замечания Ник все же не удержался:
– Марча у вас за верховного жреца? Главный мясник на бойне?
Вместо ответа могильную тишину Границы нарушили выстрелы: сначала глухие пистолетные хлопки, затем длинная автоматная очередь.
– Едрить! – заорал Иф и бросился обратно во мрак. – А ты не двигайся! – крикнул он на бегу.
Выстрелы раздавались с той стороны, куда чуть раньше отбыла «жертвенная процессия».
Ник отогнал трусливую, но мудрую мысль спрятаться в кабине, усилием воли заставив себя остаться на месте. Особого смысла в этом не было, но отсиживаться в безопасности, пока на твоих товарищей нападают, ему не позволила совесть. Потекли тягучие тревожные минуты ожидания, ничто больше не нарушало мрачную тишину Границы: ни выстрелов, ни криков. Ничего.
– Никита, не стреляй, это мы! – предусмотрительный Евпатий, прекрасно понимая, что сейчас творится с нервами оставшегося в одиночестве Ника, заранее предупредил о своем приближении.
Однако вынырнувший из мрака силуэт на этот раз ничем не напоминал человека – огромное бесформенное нечто медленно двигалось навстречу перепуганному юноше!
– Стой, кто здесь?!
– Никитка, не дури, свои, – нечто с голосом Евпатия остановилось в нескольких метрах от броневика и… распалось на две части! Только спустя мгновение до Ника дошло, что за бесформенную, неразличимую в темноте массу он принял двоих людей, один из которых вел под руку второго.
– Ну, чего пялишься? Помоги!
Преодолев страх, парень бросился на выручку. Тем, кого Иф вел под руку, оказался Володя. Тот с трудом передвигал ноги, а тело его при ходьбе качалось из стороны в сторону.
– Он ранен?
– Не знаю. Давай в кузов…
– Мужики… – Арех впервые подал голос, сбивчиво и бессвязно заговорил, – не надо, мужики, не надо… там… там…
– Владимир, помолчи…
– Не ранен… в норме… дайте отсидеться… кабина…
– Ну, кабина так кабина. Взялись, молодой!
* * *
Володя приходил в себя долго: его била сильная дрожь, а голос не слушался. Он сидел в своем водительском кресле с закрытыми глазами, обеими руками судорожно ухватившись за руль.
– Т-твою м-мать… т-твою мать…
– Дядь Володя, ты как?
– Х-хреново, юнга… Очень хреново.
– Где Марча? Что произошло?
– Ник, не части́, дай отдышаться.
– Нет больше Марчи, – за Ареха ответил единственный оставшийся проводник. – Хозяин Болот сам выбрал себе жертву.
– Он метил в меня… – глухо, едва слышно произнес Володя. – Это болото живое, я видел… Сначала оно поглотило кабана, а потом попыталось утащить меня… Марча бросился на помощь, но… сам попал под удар… не знаю, как это описать… Топь засосала его… я стрелял, но разве можно убить болото?
– Теперь ты веришь? – Евпатий строго, даже с вызовом посмотрел на Никиту. Под его взором юноша смутился и не нашел что сказать. Скомканный рассказ товарища не укладывался в голове. Живое болото – это слишком сложно и невероятно для разума обычного жителя Метро.
– Иф, прости меня за своего друга, – Арех виновато вздохнул. – Жаль, что…
– У Марчи никогда не было друзей. И семьи тоже. Даже оплакать некому.
