– Правда?
– Ну да, в прошлый раз это делала я.
Огонь развели под самой большой из трех скал. Солнце медленно опускалось слева от Хокса, то и дело скрываясь за облаками. В качестве дров они использовали ветки старой сухой яблони, которую Би молча притащила откуда-то с самого края песчаного языка. Мириам оставалось только надеяться, что прайм не вырвала ее с корнем. Дерево было сухим и таким толстым, что его не смогли бы поднять, наверное, и четверо мужчин. Обрубив ветви, Би оставила ствол рядом с костром, чем тут же воспользовался Рок, принявшийся бегать по нему и прыгать в песок.
Тане, как выяснилось, почти не требовались инструкции Мириам. Варить кашу она умела. Они порезали сухое мясо на металлической пластине и стали ждать, когда костер немного прогорит и можно будет повесить над ним котелок. Би сидела неподалеку, на крыле своей машины, глядя в долину.
Кейн вернулся, когда каша уже вовсю бурлила, и поставил на древесный ствол маленькую плетенку с яблоками. Пахло от них так, что рот Мириам непроизвольно наполнился слюной. В последний раз она чувствовала этот запах больше года назад.
– Это подарок. – Кейн протянул яблоко Мириам, та сжала его в ладонях и передала Тане. – Хозяева не против того, что мы постоим на бесплодной земле.
Он бросил яблоко Року, тот поймал его и жадно впился зубами. Мириам взяла еще одно и тоже отдала Тане.
– Разрежь его, иначе Тони будет трудно разгрызть.
– А она ест яблоки? – Кейн кивнул в сторону Би, все так же сидящей на машине.
– Наверное, там же витамины. Давай я отнесу ей парочку.
Монах пошел за ней следом.
– Будешь яблоко? – спросила Мириам у Би, усаживаясь рядом с ней.
– Да. – Би обернулась к монаху. – Откуда это?
– Подарок.
– И чем мы его заслужили?
– Здешние фермеры – очень добрые люди. Я рассказал им историю о том, как две храбрые женщины спасли детей от бандитов, а потом спросил разрешения остаться тут на ночь.
– Ты красиво говоришь, да?
– Если это необходимо.
– Ты спасал их точно так же, как и мы, даже приехал раньше.
– Нет, я… – Монах шагнул вперед, глядя на Хокс, и оказался спиной к своим спутницам. – Я никого не спас. Я только убивал. Моя вина в том, что рейдеры расстреляли этих людей. Я начал первым, и они просто не поняли…
– Что?
– Они выстроили их у машин. Я начал стрелять первым, а они решили, что это кто-то из них, из миссии.
– А у тебя был выбор?
– Нет. Угол, дистанция и ветер оказались оптимальными. Я мог бы дождаться тебя, но не знал точно, кто ты, что сможешь сделать и сколько у меня времени.
– Тогда ты не виноват. – Би склонила голову. – Ты сделал то, что мог.
– Я знаю, но все равно чувствую вину. Это как если бы я был путником, случайно стронувшим с места камень в горах, ставший причиной лавины. Виновен ли я в том, что она уничтожила город? Я знаю, что нет, но чувствую, что да.
– Впервые за все время я поняла тебя, монах, – сказала Би и откусила кусок яблока.
Только тогда Мириам осознала, что свое она до сих пор держит в руках.
– Это потому, что мы, видимо, наступаем на одни и те же камни, – ответил Кейн.
Этот вечер был странным, не похожим на другие, проведенные в пустыне. Ветер нес из долины запахи человеческого жилья, дыма, коровьего навоза и мяса, поджариваемого на углях. Солнце наполовину спряталось за облачную шапку над Хоксом, и длинная огненная полоса сияла, превращая стекла и гребни крыш под ней в кучу блесток.
Еще до того как сварилась каша, Кейн взял корзинку с остатками яблок и отнес фермерам, остановившимся за скалами. Вернувшись, он молча уселся, прислонился спиной к стволу, разложил на плаще перед собой свою винтовку и принялся ее разбирать. Тони неожиданно уселся с ним рядом и стал сосредоточенно наблюдать за его движениями.
– А тебе можно есть мясо? – спросила Таня у Кейна, помешивающая кашу длинной ложкой.
– Да, – ответил тот, не поднимая головы.
– А почему?
– Потому что никто не смог мне запретить.
– Но ты же монах!
– Я монах, который ест мясо.
– И ходит с ружьем?
– Да, с ружьем и в шляпе.
Таня засмеялась:
– Я думала, монахи серьезные.
– Грустно быть таким.
– А во что ты веришь?
Кейн с сухим щелчком отсоединил прицел от винтовки.
– Ни во что.
– Как это? – удивилась Таня. – Разве монах не должен быть верующим?
– Монах – это человек, который отказался от обычной людской жизни ради своей цели. Вера тут ни при чем.
– Так в Бога ты не веришь?
– Нет, не верю.
Таня замолчала, помешивая кашу. Кейн отсоединил ствольную коробку и протирал ее промасленной тряпкой.
– Мне всегда говорили, что вера необходима, – не выдержала наконец Таня. – Без нее людям трудно найти дорогу и понять, что правильно, а что нет.
– Костер может согреть тебя ночью, но что толку жечь его на жаре? – Кейн отодвинул ствол и изучающее посмотрел на него. – Я уже нашел свою дорогу, и мне не нужно снова ее искать.
– И что это за дорога?
– Путь яблони, сгорающей на костре. – Кейн дотронулся пальцем до татуировки на щеке. – Ветвей, листьев и цветов…
– Дорога дерева? – резко спросила Би, подходя поближе. – Ты уверен, что это не слишком сложно для ребенка?
– Дерево – лишь символ, – мягко ответил Кейн. – Если она спрашивает, значит, ей это важно.
– Видимо, вы родственные души. Дай мне твой прицел.
– Зачем?
– Посмотреть на Хокс.
– Его нужно рекалибровать. Держи. – Кейн передал Би коробку прицела.
В ее руках тот тихо зажужжал и разложился, окуляры раздвинулись. Би присела на ствол яблони и направила его в долину.
Мириам пристроилась к ней поближе и спросила:
– Что там видно?
– Город, стену. – Би медленно двигала прицел. – Люди, очень много. Виселица.
– Я тоже хочу! – закричал Рок, подбежав к ним.
– Не нужно, – сказала Би, а прицел в ее руках шарил по долине. – Это любопытно!
– Что? – спросила Мириам, которой тоже отчаянно хотелось посмотреть.
– Укрепления. В долине не так много башен. После того как мы проехали этот смехотворный пост, мне сразу стало интересно, как они вообще собираются отражать набег?
– На долину редко нападают. – Кейн отложил ствол винтовки и занялся спусковым механизмом. – Это просто глупо. У барона джет, от него не убежать и не скрыться. А при большом набеге…
