Оливия и ее сестры одновременно встали и направились к двери, чтобы оставить Серену и Джонатана наедине.
— Ты должна была мне сказать… — услышали они его голос. — Я должен знать такие вещи… знать, как ты себя чувствуешь, о чем думаешь…
Оливия тихо прикрыла за ними дверь. Стоя в полутемном коридоре, три сестры обменялись скорбными взглядами.
Глава 7
Оливия не могла заснуть. Шел дождь со снегом, а от сильных порывов ветра в окно все время стучала ветка дерева. Оливия лежала вытянувшись, стараясь рассмотреть в темноте рисунок из цветущих роз на покрывале.
Ей было холодно и одиноко. Грусть накатывала на Оливию волнами: то отступая, то, наоборот, достигая высшей точки, за которой было отчаяние.
Она думала о Максе, жившем в противоположном крыле дома. Кроме его спальни, там не было жилых комнат. Там, наверное, так же тихо, и только снежная дробь бьет в стекла. Может, и ему так же холодно, одиноко и грустно, как ей?
Есть только один способ это узнать.
Оливия поднялась и спустила ноги на пол. На мгновение ей в голову пришла мысль, что он может посчитать ее слишком наглой.
Но ответ пришел быстро. Нет, он всегда был рад ее видеть. Хотя Оливия никогда раньше его не будила, она могла представить себе любую реакцию — от любопытства до смущения или радости, но никак не гнев или презрение.
Оливия достала из гардероба свой шерстяной халат, надела его и завязала пояс. Потом осторожно выглянула из спальни в темный коридор. Никого. Все крепко спали, включая слуг.
Она пошла по коридору, задержавшись только у дверей спальни Серены и Джонатана. Все тихо. Оливия представила себе крепко спящую в объятиях мужа Серену: та рассказывала ей, что они всегда так спят, и Оливия надеялась, что и сегодня ночью они не изменили своей привычке.
Дальше ее путь пролегал по самому темному крылу дома, в котором уже много лет никто не жил до приезда Макса. Ему отвели специально для него отремонтированную спальню в самом конце коридора.
Остановившись перед дверью, Оливия вдруг занервничала.
Половина цивилизованного мира посчитала бы ее сумасшедшей. Или непростительно бесстыжей.
А может, и то и другое.
Макс лежал, закинув руки за голову, сна не было ни в одном глазу.
Погода в этот день выдалась ужасной. И пусть с утра Макс еще надеялся прогуляться с Оливией, то потом погода резко испортилась.
Может, оно и к лучшему. Оливия хотела быть рядом с сестрой, когда та упала в обморок.
Макс вспомнил ужас на лицах Стрэтфорда и сестер. Все очень любили графиню. И хотя теперь опасность миновала, она потеряла ребенка. Эта трагедия потрясла всех домашних, даже Лэнгли, этот самый выдержанный и суровый человек был явно потрясен. В какой-то момент Макс даже увидел в его глазах слезы.
За дверью раздался какой-то скрип. Макс нахмурился: в этой части дома обычно царит мертвая тишина, и его это устраивало. Здесь, в Суссексе, он спал как младенец и вообще наслаждался спокойной жизнью.
Что-то опять скрипнуло за дверью. Макс встал, натянул свободные штаны, подкрался к двери и прижался к ней ухом.
Тишина.
Схватившись за ручку, он рывком открыл дверь. Другую руку Макс сжал в кулак, приготовившись, если понадобится, нанести удар непрошеному гостю.
Оливия уже повернулась, чтобы уйти, но, услышав звук открываемой двери, замерла и медленно обернулась.
Оливия. Кулак сам собой разжался.
Она молчала. Макс тоже был слишком удивлен, чтобы говорить.
Наконец Оливия прошептала:
— Вы обнажены.
Он посмотрел вниз, чтобы убедиться, что на нем есть штаны.
— Нет, что вы.
Оливия неуверенно улыбнулась.
— Извините, что побеспокоила. — Она махнула в сторону коридора, который вел в противоположное крыло, где была ее спальня. — Мне надо идти. Спокойной ночи.
— Подождите. — Его голос прозвучал резко, и Оливия сделала шаг назад. — Я рад, что вы пришли. Спасибо. — Макс пожал плечами. — Я никак не мог заснуть.
Ему показалось, что она немного расслабилась.
— Я тоже.
Макс распахнул дверь пошире:
— Может, войдете?
Побледнев, Оливия заглянула в комнату с таким видом, будто это была пещера, в которой притаились силы зла. Он тихо засмеялся:
— Это моя спальня. Никто вас здесь не укусит. Обещаю.
Она внимательно посмотрела на него, и Макс добавил:
— И я тоже вас не укушу.
— Вы… вы уверены?
Он кивнул:
— Совершенно.
— Тогда ладно.
Набрав побольше воздуха, Оливия шагнула в комнату так, будто нырнула в океан, кишащий акулами.
Развеселившись, Макс закрыл за ней дверь, а потом, прислонившись к ней спиной, скрестил руки на груди.
— Полагаю, вы еще никогда раньше не бывали в мужской спальне.
Сжав губы, Оливия медленно покачала головой.
— Так, — поднял он брови, — прошло уже несколько секунд, а я еще не сорвал с вас одежду и не изнасиловал.
— Макс! — Ее глаза стали еще больше от ужаса.
Не переставая смеяться, Макс предложил ей сесть в одно из кресел. Комната была огромная и, видимо, должна была стать апартаментами, а не просто гостевой спальней.
— Садитесь. Я сейчас пожарче разожгу огонь.
Оливия села в предложенное кресло, а Макс опустился перед камином. Когда огонь разгорелся, он выпрямился и посмотрел на нее.
— Какая же вы хорошенькая, — пробормотал Макс.
Да, она была прелестна: стройная, элегантная, такая маленькая, что терялась в огромном кресле. Цвет лица был как у фарфоровой куклы, а голубые глаза…
Макс закрыл глаза. Как бы сильно он этого ни хотел, он не сорвет с нее одежду и не навалится на нее, как какой-нибудь заросший волосами варвар. Оливия заслуживает гораздо большего уважения, защиты. Ее должны оберегать и боготворить.
Макс открыл глаза и увидел, что Оливия наблюдает за ним.
— Мне жаль, что я вас потревожила. Просто я… — Она печально улыбнулась. — Просто мне было одиноко.
Он понял: все сестры приняли трагедию Серены близко к сердцу.
— Мне очень жаль, что ваша сестра потеряла ребенка.
— Мне тоже.
Макс сел в кресло рядом с Оливией и взял ее за руку. Они долго сидели молча, глядя на пламя в очаге. Ему хотелось хотя бы немного утешить ее.
— Расскажите мне о себе, — наконец проговорила Оливия.
