– Возможно, – сухо ответил Мейсон. – Что я должен делать
теперь?
– Поступайте как сами сочтете нужным, – ответил Бэнкрофт.
– Как вы обо всем этом узнали?
– У меня состоялся откровенный разговор с моей падчерицей.
– Вы рассказали ей то, что говорили мне? – спросил Мейсон.
– Нет, – ответил Бэнкрофт. – Говорила в основном она. Я…
сейчас не время рассказывать семье о таких вещах, Мейсон. Все, что от меня
требуется, – это быть рядом и попытаться помочь. Я хочу сказать о тех идеях,
что были у вас насчет шантажистов. Если бы они метили в меня, все было бы
совсем по-другому, но теперь, когда ситуация совершенно иная… К сожалению, я не
могу рассказать по телефону, но это несущественно, просто думаю, что в данной
ситуации, может быть, будет лучше просто заплатить и выиграть время. Мне
кажется, это дело довольно деликатное, очень деликатное, и… я боюсь, что ваша
тактика… ну, может быть, была немного грубовата. Вы слишком раскачивали лодку.
– Я предупредил вас, что собираюсь ее раскачать, – заметил
Мейсон.
– Но вы раскачивали ее слишком сильно, – настаивал Бэнкрофт,
– и, возможно, это была не та лодка… Я хочу увидеться с вами завтра утром.
– Почему не сегодня вечером? – спросил Мейсон. – Если дело
настолько важное, я мог бы вас подождать.
– Нет, вечером я не успею. Есть еще кое-какие дела… Просто
оставайтесь на месте, Мейсон, и утром я к вам приеду. Скажем, в десять часов?
– Хорошо, в десять, – ответил Мейсон. – А как насчет
пропавшего оружия, Бэнкрофт? Это ваша падчерица его взяла?
– Она говорит, что не брала. Она выглядела очень удивленной,
когда я спросил ее об этом. Моя падчерица оказалась в довольно странной
ситуации. Газетчики изо всех сил стараются разнюхать насчет этой истории с
шантажом, и сегодня какой-то человек, возможно репортер, звонил Розине по
телефону и пытался вытянуть из нее какую-нибудь информацию, но она его отчитала
и бросила трубку. Возможно, однако, что это был один из шантажистов… Говорю
вам, Мейсон, мне кажется, что лучше всего будет все-таки заплатить.
Я очень ценю все, что вы для меня сделали, и, разумеется,
прошу вас сохранить все рассказанное мной в строжайшей тайне. А пока ничего не
предпринимайте и предоставьте дело нам. Я думаю, так или иначе мы с ними
справимся.
– Я уже говорил, – заметил Мейсон, – что есть только четыре
способа иметь дело с шантажистами.
– Знаю, знаю, но один из этих способов – заплатить, и у меня
такое чувство, что мы имеем дело с довольно мелким противником, так что не
стоит применять против него тяжелую артиллерию. Думаю, с течением времени все
само собой залечится. Все, что мы сейчас делаем, – это выигрываем время.
– Мне кажется, нам надо увидеться сегодня вечером, –
настаивал Мейсон.
– Это абсолютно невозможно. У меня дела… Я приеду к вам
завтра утром.
– В десять? – спросил Мейсон.
– В десять. А тем временем ничего не предпринимайте. Пусть
все успокоится и пыль осядет.
– Хорошо, – ответил Мейсон. – Буду сидеть тихо, хотя у меня
закинуты кое-какие крючки, на которые может попасться рыба.
– Нет, нет, нет! – закричал Бэнкрофт. – Сейчас не надо
никого ловить. Замрите и не двигайтесь. Пусть все идет само собой. Это только
вопрос денег, и я хочу заплатить. Больше мне ничего не нужно.
– Вам виднее, – заметил Мейсон. – Увидимся завтра.
Он нажал рычажок, позвонил Полу Дрейку и сказал:
– Пол, мне нужен телохранитель для Розины Эндрюс. И мне
нужен человек для Евы Эймори, который будет отвечать за ее личную безопасность.
В остальном наша задача выполнена, по крайней мере на сегодняшний день..
– Отлично! – воскликнул Дрейк. – У меня есть еще люди, на
тот случай, если они тебе понадобятся.
– Нет, пока хватит, – ответил Мейсон. – И учти: надо
действовать крайне осторожно. Никто не должен заметить никакой слежки. Держи
меня в курсе, Пол.
– Есть, – весело закончил Дрейк. – Задание понял.
Глава 9
В тот же вечер, в половине десятого, в кабинете Мейсона
зазвонил один из телефонов. Мейсон знал, что этот номер не зарегистрирован в
справочниках и известен только Делле Стрит и Полу Дрейку, поэтому он быстро
снял трубку и сказал:
– Да?
Это был Пол Дрейк.
– Я взял на себя ответственность и проявил кое-какую
инициативу, Перри. Не знаю, правильно поступил или нет.
– Что случилось?
– Я приставил человека к Еве Эймори, как ты и хотел. Это
парень, который умеет держаться в тени, крепкий, с тяжелыми кулаками, немного
староват, но еще может показать себя в драке. Он двенадцать лет служил в
полиции, в отделе судебных расследований, и имеет опыт в работе с шантажистами.
Я подумал, что он как раз сгодится…
– Обойдемся без предисловий, – перебил Мейсон. – Что
произошло?
– Примерно без двадцати восемь к дому Евы Эймори подъехал
один парень, и, судя по тому, как он себя вел, мой человек решил за ним
присмотреть.
Этот парень зашел в телефонную кабинку и стал кому-то
звонить, возможно Еве Эймори, хотя в то время мой человек, конечно, не мог
этого знать. Но минут через десять из подъезда дома появилась Ева, парень
выглянул из своего автомобиля, посигналил ей, и она села в машину.
Мой человек поехал за ними, подумав, что, возможно, это
что-то вроде похищения. На самом деле это скорее оказалась встреча, потому что
парень проехал только пять или шесть кварталов, потом остановился у тротуара,
полчаса поговорил с девушкой и отвез ее назад домой.
– Как ты думаешь, чего он от нее хотел?
– Похоже, он пытался заставить ее подписать какую-то бумагу,
по крайней мере, так это выглядело со стороны. В руках у парня был какой-то
документ, который он все время держал перед ней. Некоторое время она
колебалась, потом как будто согласилась подписать, но в последний момент
оттолкнула бумагу. Затем они еще немного поговорили, и он снова протянул ей
документ.
– А где в это время находился твой человек и как он мог все
это видеть?
– В том-то и дело, – ответил Дрейк, – что наблюдать ему было
неоткуда. Позади не было места, где он мог бы припарковаться, не вызвав
подозрений, поэтому ему пришлось два или три раза проехать мимо них, а один раз
он сделал вид, что все-таки собирается приткнуться к тротуару. На самом деле
вклиниться там было некуда. Был только совсем маленький участок, и он
потолкался рядом взад-вперед. Но они были так заняты своими делами, что не
обратили на него никакого внимания.
