На рассвете, когда сквозь окна стал проникать слабый свет, а тишину нарушало только тиканье часов, Марианна проснулась и поняла, что больше ей не уснуть. Вздохнув, она включила лампу под розовым абажуром, стоявшую на комоде рядом с кроватью. Взбив несколько раз подушку, она подсунула ее себе под спину и потянулась за книгой. Взгляд случайно упал на гитару, которая так и стояла, прислоненная к стене, куда ее поставил Рикардо.
Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Марианна играла на гитаре. Кому она помешает, если возьмет несколько тихих аккордов? Рикардо уехал, а комнаты Эдуардо находились этажом выше. Отбросив книгу и свесив ноги с кровати, Марианна решила немного поиграть.
Но не успела она взять гитару, как громкий стук, показавшийся особенно громким в мертвой тишине дома, донесся откуда-то с верхнего этажа.
Застыв от страха, Марианна прислушалась, но кроме биения собственного сердца уже ничего не услышала. Пугающая мысль о потревоженных домовых заставила ее действовать. Схватив халат, она быстро накинула его поверх ночной рубашки и сунула ноги в тапочки. Выйдя в полутемный коридор, дрожа теперь уже не от каких-то звуков, а почти от сверхъестественной тишины, которая окружила ее, она не стала медлить. Неслышно подойдя к лестнице, замирая от ужаса, Марианна поднялась по покрытым ковровой дорожкой ступенькам на верхний этаж.
Секунду поколебавшись, она громко постучала в дверь апартаментов Эдуардо.
Можете войти! — ответил он явно раздраженным тоном.
Марианна вошла. Огонь, который, должно быть, ярко горел в камине прошлым вечером, теперь тлел красными угольками, все лампы были погашены. Но тяжелые занавески на окнах раздвинуты, и в тусклом утреннем свете Марианна почти сразу разглядела Эдуардо.
Сидя на диване, он прижимал к себе порезанную руку. Марианна тут же поняла, что случилось. Разбитая лампа лежала опрокинутая на тяжелом дубовом кофейном столике перед ним. Повсюду валялись осколки разбитого стекла.
Вы поранили руку! Дайте я посмотрю.
Не дав себе труда поздороваться, Марианна подлетела к Эдуардо и осторожно взяла его за окровавленную руку. Вынув свежий носовой платок из кармана халата, она осмотрела ровный длинный кровоточащий порез, проверяя, не осталось ли в ранке осколков, потом тщательно перевязала руку белым льняным квадратом.
Слыша прерывистое дыхание Эдуардо, чувствуя напряжение во всем его теле, она вопросительно взглянула в голубые глаза. Он ответил ей горящим взглядом, который почти опалил ей душу. Марианна едва не ахнула, увидев в покрасневших глазах застывшую боль. Эдуардо был похож на человека, который не только не спал ночами, но и неделями не видел дневного света и вообще был на Пределе своих сил.
Мне очень жаль, что я разбудил вас, — пробормотал Эдуардо. — Не думал, что вы могли услышать, как я по глупости уронил лампу. Я слишком резко встал, и у меня подвернулась нога. Я упал на стол и, падая, сбил лампу, а потом сам приземлился на нее. И вот... — Его улыбка была одновременно грустной и отчаявшейся.
Ранка показалась мне чистой и, вероятно, скоро заживет. Если вы поднимете ноги на диван, я бы принесла совок и подмела осколки.
Марианна пулей помчалась по коридору и бегом преодолела два пролета лестницы, ведущей на кухню, зажигая по пути свет. Она вернулась через две-три минуты и с удовлетворением увидела, что Эдуардо выполнил ее просьбу — поднял ноги на диван. Только теперь она заметила, что на нем дневная одежда. Он вообще не ложился спать?
Включив лампу, которая стояла на ближайшей книжной полке, Марианна ловко собрала осколки и положила свои орудия уборки возле двери, чтобы забрать с собой позже. Затем подошла к безмолвной фигуре на диване.
Пожалуй, взгляну еще раз на порез... Надо убедиться, что он действительно такой чистый, как мне показалось.
Сидя рядом с Эдуардо, чувствуя тепло его тела, Марианна внимательно осмотрела порез. Убедившись, что все хорошо, она снова аккуратно перевязала носовым платком руку Эдуардо.
Жить будете. Может, подергает немного, и все. Наверное, даже шрама не останется. Похоже, больше всего пострадала лампа. Ее можно спасти? Вещь, видимо, дорогая.
Эдуардо пренебрежительно нахмурился:
Считаете, меня беспокоит ее стоимость?
Она пожала плечами:
Для кого-то это может быть ценное имущество.
У меня нет «ценного имущества», так что можете не беспокоиться насчет этого!
Ну, хорошо... тогда не буду. Может, выпьете чего-нибудь горячего? Теплого молока с бренди, например?.. Чтобы вы смогли уснуть?
Только напрасно потратите время.
Почему?
Только чудо помогло бы мне уснуть.
И все-таки... лучше попытаться сделать хоть что-то, вместо того чтобы ничего не предпринимать и примириться с худшим.
Марианна?
Да?..
Она уже встала и, увидев, как внимательно оглядывает ее Эдуардо, вдруг осознала, что стоит перед ним в халате. Это был самый обыкновенный халат, отнюдь не кокетливый, но...
Вы, наверное, считаете меня ужасно невоспитанным. — Низкий голос Эдуардо был немного хриплым, словно ему было больно говорить. — Я не сказал вам спасибо за помощь. Хочу, чтобы вы знали: я совсем не неблагодарный человек.
Я бы сделала то же самое для любого человека.
Вы очень мило поставили меня этим на место, не так ли?
Что вы хотите этим сказать?
Вы не проявляете особого интереса к моему благосостоянию... почему бы это? И вы были готовы работать у кого угодно. Скажите мне... был ли когда-нибудь у вас кто-то, заслуживший вашего особенного отношения, Марианна?
Человек, сидящий на диване, смотрел на нее с таким нескрываемым любопытством, что увильнуть от ответа не было никакой возможности.
Разволновавшись, Марианна пыталась найти слова, чтобы рассказать правду о своем прошлом. Правду, которую она должна была бы открыть Эдуардо с того самого момента, как он предложил ей работу и крышу над головой.
Глава 7
Марианна устремила смущенный взгляд на догорающие оранжевые угольки, и Эдуардо увидел, что она дрожит.
Добавить немножко дров? Здесь становится прохладно, — сказала она.
Только после того, как вы ответите мне! — твердо заявил Эдуардо и посоветовал: — Закройте дверь. Тогда вам будет не так холодно.
Она последовала его совету, потом молча направилась к камину. Погрев руки над тлеющими угольками, обхватила себя руками и тихо сказала:
Был один человек, который был мне небезразличен.... Мы были женаты меньше года.
Женаты?!
Эдуардо не повторил это слово вслух то ли от изумления, то ли из-за невольного протеста, как продиктовал ему его инстинкт, но оно оглушительным громом отозвалось в нем.
