— Питер выглядел таким потерянным, — вспомнила Милдред. — Но теперь, когда он собирается выйти в отставку, Ричард согласился вновь обсудить с ним эту тему — Питер так счастлив!
Новость потрясла Одри, но она постаралась не подать виду. Ричард может уйти из банка!
— Но, если Ричард сейчас согласился работать в отцовской фирме, почему он отказывался раньше? — спросила Одри.
Она действительно была удивлена. Одри уже знала, что Питер Андервуд служит в контрразведке и занимает довольно высокое положение. Разумеется, Ричард мог сделать неплохую карьеру, пойдя по стопам отца и деда. Почему же Ричард так странно повел себя?
Сибил и Милдред обменялись многозначительными взглядами. Вместо ответа Сибил перевернула еще одну страницу и ткнула наманикюренным пальчиком в очередное фото. На нем была запечатлена очень красивая блондинка в серебристом платье, стоящая рядом с Ричардом. Высокая и стройная, она выглядела сногсшибательно.
— Какая красавица! — Одри едва не присвистнула от восхищения, но больше всего ее потрясла не сказочная красота блондинки, а выражение, с которым Ричард смотрел на нее.
Сибил бросила быстрый, какой-то вороватый взгляд в сторону кухни и сказала, понизив голос чуть ли не до шепота:
— Это Николь, бывшая жена Ричарда. Они познакомились в университете.
Одри поняла смысл взгляда, брошенного Сибил в сторону кухни, — Ричарду все еще тяжело вспоминать о красавице Николь.
Милдред грустно покачала головой.
— Взгляните на них. Какая прекрасная пара! Я никогда не могла понять, почему Николь бросила его.
Осознание собственной неполноценности захватило Одри. Как только Сибил угораздило предположить, что Ричард может заинтересоваться ею — маленькой, пухлой, рыжей, веснушчатой, если он был женат на высокой стройной блондинке, которой хоть сейчас впору на обложку модного журнала?
И эта женщина, — само совершенство — бросила Ричарда. Неудивительно, что Сибил беспокоится о том, что брат ведет теперь уединенный образ жизни, — он просто-напросто все еще любит свою Николь.
9
Ричард аккуратно сложил поленья возле камина. Солнце скоро сядет, семейный вечер обещает быть, как всегда, приятным. С кухни доносились звонкие женские голоса и упоительный запах печенья с корицей.
Мысли Ричарда в который раз обратились к Одри и к их прогулке по пляжу. Энтони не отходил от Одри ни на шаг и, выражая свои чувства, все время обнимал ее — то за колени, если Одри стояла, то за шею — если она сидела в шезлонге. Ричарду стоило огромного труда сдержаться и не обнять Одри. Ему стыдно было признаться в этом самому себе, но в тот миг он почувствовал зависть — настоящую зависть. Да, он завидовал — и по-детски непосредственному Энтони, и малышу, которого носила под сердцем Одри. Когда он родится, Одри будет принадлежать ему безраздельно. И у них будет семья. Любящая мать и ее ребенок. Ричард уже которую неделю наблюдал, как Одри борется за счастье своего еще не родившегося дитя, и это возбуждало ранее не прочувствованный им отцовский инстинкт, которому, он знал, никогда не суждено воплотиться. Ни жены, ни детей — никогда.
Из кухни донесся нежный, словно колокольчик, смех Одри, ему вторил громкий смех Сибил. Надо же, подумал Ричард, как быстро они сдружились! Да и вся семья приняла Одри исключительно радушно, вот только мама, как всегда, осторожничает.
Ричард с нежностью подумал, что все матери одинаковы: десять тебе лет или тридцать пять — мать всегда грудью встанет на защиту своего ребенка. Вот и Милдред не позволит больше ни одной женщине причинить боль ее сыну.
Хотя в этом отношении Милдред вовсе не стоило волноваться — после измены Николь Ричард поклялся никогда больше не наступать на те же грабли: слова «любовь» и «женитьба» были под запретом. Ричард очень хотел иметь семью и детей, но отныне вся его нерастраченная любовь была направлена на племянника, малыша Энтони, потому что своих детей, как он решил, у него никогда не будет. И все оттого, что Николь не хотела иметь детей. Во всяком случае — от Ричарда.
Ричард подошел к книжным полкам, рассеянно взял какую-то книгу. Да, Одри совсем не похожа на Николь. Хотя бы в силу своей природной доброты Одри никогда не поступила бы ни с одним человеком так, как Николь поступила с ним.
Он поставил книгу обратно на полку и взял другую, продолжая размышляя об Одри. Стоит ли так безгранично верить ей и считать ее безвинной жертвой? Однажды Ричард уже поверил одной женщине, Николь, — и чем это закончилось? Да, Одри беременна, и, если потребуется сделать тест — подтвердится ли отцовство Тедди Уильямса? Возможно, что и нет. Недостойные мысли? Но Ричард в силу своей профессии привык рассматривать все возможные варианты. Раз Николь — само совершенство, единственная женщина, которую он любил и которой безгранично верил, — смогла предать его, не значит ли это, что все женщины одинаковы? Возможно, Одри такая же хитрая и вероломная и у Тедди есть все основания сомневаться в своем отцовстве?
Течение мыслей Ричарда было прервано появлением Одри. Она вышла из кухни, держа за руку Энтони. За ними шла Сибил, продолжая начатый на кухне разговор.
Сердце Ричарда забилось сильнее. При виде Одри он устыдился своих недавних мыслей. Одри выглядела великолепно — собранные в хвост густые золотые волосы, посвежевшее лицо. Сейчас Одри выглядела шестнадцатилетней девчонкой. Энтони цеплялся за ее руку и то и дело спотыкался оттого, что не смотрел себе под ноги, а с благоговением взирал на Одри.
— Закат сегодня просто великолепен, — заметила Сибил, беря с каминной полки фотокамеру. — Мы собираемся пойти на берег. Пойдешь с нами, Ричард?
Ричард вздрогнул и очнулся от своих мыслей. Откуда только они взялись? Нелепо подозревать Одри во лжи, до сих пор она не давала к этому повода. Это предательство Николь отравило его жизнь и сделало излишне подозрительным.
— Ричард, пойдем с нами! — настаивала Сибил. Не дожидаясь ответа, она что есть силы крикнула: — Рэй! Поторопись, милый! Нельзя упустить такой чудесный свет!
Рэй немедленно сбежал вниз по лестнице, держа в руке курточку Энтони, за ним кубарем скатился Спот.
Одри послала Ричарду очаровательную улыбку. Эта улыбка несколько рассеяла его мрачные думы.
— Одри, а ты не слишком устала для пешей прогулки? — спросил Ричард заботливо. Сейчас он хотел лишь одного — брести с ней по берегу, чтобы недавние мысли рассеялись в вечерней мгле.
— Я совсем не устала, — отмахнулась Одри. — Я хорошо выспалась днем и теперь готова к подвигам. Пойдем с нами, полюбуемся на закат.
Подгоняемые Сибил, все высыпали на улицу. Закат действительно был великолепен. Сибил без устали носилась по берегу с фотокамерой и громко восхищалась красотой вечера. Она измучила всех, заставляя встать то там, то там — группой и поодиночке. Когда она предложила отправиться дальше вдоль берега, Ричард взбунтовался.
— Сибил, имей совесть! Одри устала, хоть она и крепится изо всех сил, чтобы не показать этого. Вы идите, а мы с Одри останемся.
