Нет, я ничего не забыл, ответил ей Ричард. Я не забыл, как любил тебя и как ты предала меня.
Так с чего ты решил, что эта женщина, что сейчас стоит перед тобой, — другая?
Она совсем не похожа на тебя, Николь, продолжал Ричард свой внутренний диалог и сам себе отвечал: да, Николь — высокая блондинка, Одри — миниатюрная и рыжеволосая, но разве во внешности дело? Одри заставила меня испытать чувства, которые я не имею права испытывать, чувства, с которыми я покончил раз и навсегда из-за Николь.
Медленно, словно борясь с собой, Ричард отнял руку от волос Одри и сделал шаг назад.
10
Одри безостановочно зевала, откинувшись на мягкую кожаную спинку сиденья в машине Ричарда — они возвращались в Лондон. Она не могла отделаться от странного ощущения — вечером на пляже между ней и Ричардом явно что-то произошло. Тогда Одри на мгновение показалось, что Ричард хочет поцеловать ее. Теперь Одри была склонна приписать это своей фантазии — сказались романтичные сумерки, шепот волн.
За последние несколько дней Ричард Андервуд стал значить для Одри слишком много, и она не могла сопротивляться этому. Конечно, Ричард великодушен и добр — но дело было не только в этом. Каждый раз, когда видела Ричарда, Одри обмирала — во рту пересыхало, сердце начинало колотиться.
Выходные, проведенные с Ричардом в доме его родителей, открыли Одри глаза — ей пришлось признаться себе, что Ричард Андервуд нравится ей не только как отзывчивый человек, бескорыстно предложивший свою помощь, и не только как друг. Одри — маленькой, беременной, толстой неудачнице — Ричард Андервуд нравился еще и как мужчина.
Признавшись в этом самой себе, Одри почувствовала некоторое облегчение. Главное — разобраться до конца в своих чувствах, а выход всегда найдется. Одри понимала, что в случае с Ричардом ей не на что рассчитывать — да она и не рассчитывала. Вот родится малыш — и все решится само собой. Работа, заботы о новорождённом — тут уж будет не до романтических бредней, вся дурь и блажь волей-неволей вылетит из головы.
Радуясь своей рассудительности, Одри удовлетворенно кивнула сама себе.
— Проснулась? — весело спросил Ричард. — Я уж думал, ты всю дорогу будешь клевать носом.
— Я не понимаю, Ричард, как ты можешь быть таким бодрым в столь ранний час. — Одри зевнула, прикрыв ладошкой рот. — Может, остановимся у какого-нибудь кафе и выпьем кофе?
Ричард кивнул.
— Что ж, идея насчет кофе неплохая. — Словно фокусник, Ричард пошарил между передними сиденьями и, не оборачиваясь, протянул Одри термос.
— Что это? — удивилась она.
— Кофе. Ты же просила. Мама дала в дорогу.
— Какая у тебя предусмотрительная и заботливая мама! — восхитилась Одри, отвинчивая крышку.
— Не могу не согласиться.
Одри отпила горячий кофе и зажмурилась от удовольствия.
— Бодрит каждый глоток! — весело заявила она. — Знаешь, Ричард, Сибил обещала сфотографировать моего малыша, когда он появится на свет.
— Узнаю свою сестру. — Ричард улыбнулся. — Но хочу тебя предупредить, что потом она обязательно выклянчит у тебя разрешения продать фотографии в какой-нибудь журнал.
— Уже выклянчила.
Некоторое время они молчали.
— Ты довольна тем, как провела выходные? — спросил наконец Ричард.
— Да, только…
— Что?
— Ричард, — Одри замялась, — я хотела спросить… Что произошло вчера вечером?
Ей показалось, что Ричард вздрогнул.
— Я не понимаю, о чем ты? — Его голос звучал глухо.
— Вчера вечером, когда мы гуляли вдоль залива?
— А-а… — Ричард сильнее вцепился в руль. — А ты сама как думаешь?
Его голос звучал столь сухо, что Одри растерялась: казалось, Ричард искренне не понимает, что она имеет в виду. Так, значит, горько подумала она, мне все это показалось: его глаза, излучающие нежность, его рука, тянущаяся к моим волосам… Богатая у меня фантазия, ничего не скажешь!
— Я думаю, это была приятная прогулка, — как могла беззаботно, сказала Одри. — Приятная вечерняя прогулка, только и всего.
— Я тоже так думаю.
Одри уловила заметное облегчение в голосе Ричарда.
Всю оставшуюся дорогу они помолчали.
— Одри, ты выглядишь подавленной, — сказал Ричард, с беспокойством глядя на нее, когда они подъезжали к ее дому. — Я чем-то обидел тебя? Сказал что-то не то?
— Нет-нет, что ты!
Это вовсе не из-за того, что ты сказал, с горечью подумала Одри, а из-за того, чего ты не сказал.
— Так в чем же дело?
— Ничего особенного, я просто немного устала, вот и все…
И влюбилась в тебя, мысленно закончила Одри.
Ричард встревожился.
— Тебя утомило путешествие. Когда у тебя запланирован визит к врачу?
— Завтра утром.
— Завтра? А как же работа? Одри беспечно махнула рукой.
— Успею до начала рабочего дня.
— Может, тебе взять отпуск? Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, — уверенно сказала Одри. — Просто отлично.
После чудесных выходных, проведенных в кругу семьи Ричарда, Одри вернулась к работе, к проблемам с деньгами, к предательству Тедди.
По сравнению с минувшей неделей заметно похолодало. Ветер норовил сбить прохожих с ног, а Одри, как назло, не догадалась надеть плащ. От врача Одри пришлось добираться до банка на метро — это тоже не улучшило ее настроение. К тому же ноги казались такими тяжелыми, словно к ним привязали пудовые гири.
Как хотелось Одри позвонить сейчас матери и выплакаться ей хотя бы в телефонную трубку — но о материнской поддержке пока не приходилось и мечтать. Одри не хотелось взваливать на мать еще и свои проблемы — для этого она слишком любила ее. Одри хотелось, чтобы родители увидели ее самостоятельной, уверенной и заботливой матерью, заменяющей своему малышу и отца, и мать. А сейчас — сейчас Одри была как никогда далека от этого идеала, придуманного ею самой.
Узнав, что мистера Спрингфилда не будет весь день, Одри направилась к его дочери Марион.
Марион Шелли встретила Одри приветливой улыбкой.
— У тебя все в порядке, Одри? — спросила она.
Одри опустила голову и вздохнула.
— Честно говоря, нет, Марион. Я потому и пришла к вам.
— В чем дело?
Одри потянула ей справку от врача, которая не далее как три часа назад перевернула ее жизнь с ног на голову.
— Я вынуждена просить отпуск. Жизнь и здоровье моего ребенка под угрозой.
