Короче, для тех, кто хочет сэкономить свое время, сразу
сообщаю: данная книга, пронизанная неприятием и даже ненавистью к халяве, будет
повествованием о необходимой, всегда новой, всегда другой супружеской работе,
требующей сил, времени, вдохновения для того, чтобы брак удался. Чтобы и сам
человек становился все лучше, и чтобы другому человеку было с ним жить все
лучше. Чтобы познал он то счастье, которого действительно достоин. Чтобы его
жизнь была прожита с реализацией всех его потенциальных возможностей.
Конечно, если взять кусок угля-антрацита, то на его огне
можно было бы вскипятить чайник воды. Однако если высвободить ту внутриатомную
энергию, что заложена в этом же куске угля, то на ней заклокотала бы гигантская
доменная печь! Но для этого потрудиться надо, высвободить ее надо! В «Трех
китах здоровья» я неоднократно приговаривал: «Вольному воля, спасенному рай».
Да, каждый — большой и самодостаточный, каждый может прожить как лично ему
нравится: кто-то — на халяву, а кто — и в заслуженной радости.
Часть первая. Предистория
Говорит Егор
Как против своего изначального желания я много раз женился, но наконец, обрел свое
счастье и стал сексуальным гигантом (Авторская редакция
последней части заголовка: …и как после пятидесяти лет в счастливом браке
заметно возросла моя сексуальная потенция, хотя до этого у меня уже случались
поводы усумниться в своих мужских возможностях)
Эпиграфы к главе
Идеал мужчины у незамужней девицы: чтобы был опытный и
никого до нее не знал.
— Если бы ты поторопилась, — говорит муж, —
мы не опоздали бы к поезду.
— Если бы ты не торопился так, — отвечает
жена, — нам не пришлось бы столь долго ждать следующий поезд.
«Выходя замуж, — писала одна из девушек, — я не
собираюсь повторять ошибку моей мамы. Они с отцом совершенно не подходят друг к
другу. Не понимаю, что их объединяет. Может быть, любовь?»
Из анкет, опубликованных журналом «Нью сосайети»
Незамужняя девушка жадно спрашивает у подруги, вернувшейся
из свадебной поездки:
— Расскажи о своей первой ночи!
— Ладно, слушай. Так вот, на третью ночь…
— Да нет, я о первой!
— Я и говорю: а на третью ночь…
— Да нет, я о первой!
— Да будешь ты наконец слушать или нет? Я и говорю: а
на третью ночь он отпустил меня пописать…
Сегодня ночью произошло то, о чем я не только ни разу ни от
кого не слыхал, но даже и не читал ни в одном из пособий, которых немало
перелистал я сам и которых много исподволь подсовывала мне мудрая Нина
Терентьевна. И именно этот сегодняшний факт, в который раньше я никогда сам не поверил
бы, побуждает меня обнародовать нелегкую, но в общем-то обычную историю своей
жизни: чтобы поддержать приунывших мужиков, которые смирились с тем, что силы
их пошли под горку. Короче говоря: сегодня ночью эрекция у меня, то есть крутое
напряжение члена, длилась непрерывно четыре часа. В одиннадцать вечера мы легли
и на сон грядущий славно наигрались. В конце концов через час она устала и
сладко уснула на спине, а я в положении наперекрест сбоку с ее благословления
(«Может, ты сам потешишься?») еще достаточно долго наслаждался ее прекрасным
телом, пока сам не устал и не заснул прямо в ней. В провальном этом сне наши
отношения все-таки продолжались: то Настя из глубины забвения легкими нежными
пожатиями внутренних мышц посылала сигнал: «Я с тобой», то я в полном провале
сознания изредка все же подкачивал ее. И только когда затекло до бесчувствия
правое бедро, на котором я лежал, я очнулся и, поворачиваясь на другой бок,
извлек из лона супруги свой член, все столь же напряженный, возбужденный до
железного звона.
Я глянул на будильник: было три часа ночи. Прошло четыре
часа! Она повернулась вослед, прижалась на мгновение грудью к моей спине, как
бы послав привет, и продолжала каменно спать, а я, скажу прямо, заснул после
этого открытия очень даже не сразу…
Как же «дошел я до жизни такой»?
Кто я вообще таков?
Родился пятьдесят четыре года тому назад в Ленинграде на
Васильевском, там же окончил десятилетку, там же по суровому конкурсу поступил
в Горный институт, откуда уже через год, со второго курса был призван в армию.
Так получилось, что прямо из линейной части вскоре отправили меня учиться на
Высшие курсы военных картографов, по окончании которых выпустили в свет
лейтенантом со всеми возможными и невозможными секретными допусками и
припусками. Служить ввиду острой нехватки кадров моей специализации оставили
при Ленинградском военном округе, где я (не считая дальних и ближних
командировок) и протрубил без малого тридцать лет. Сколько, где и каких карт я
составил и под какими открытыми и закрытыми грифами их издал — одному
Всевышнему известно. И думалось мне, что эта колея будет длиться до конца дней
моих: полное армейское обеспечение, возможность на казенных коштах не
заботиться о «прикиде», и что всегда будет выше головы работы — интересной,
срочной, крайне необходимой для могущества моей великой державы.
За труды мои шли мне поощрения, зарплата, медали и даже три
боевых ордена. Шли также очередные и внеочередные звания.
И вдруг — не буду говорить, хорошо это для всемирного
человечества или плохо, потому что не моему уму-разуму понять этот вопрос —
началась перестройка, а за ней — массовая демобилизация офицеров, а за ней
конверсия и полное отсутствие заказов у моего — ведомства: капут! Опять-таки,
не стану распространяться насчет глупости или целесообразности массового
разгрома квалифицированнейших, даже уникальных кадров — от моего изложения
ничего не изменится. Выдали мне три оклада на обустройство и — живи Егорий
Победоносец, как знаешь-можешь: дальнейшее обеспечение — дело твоей собственной
поворотливости. То есть после полной беззаботности испытал я переход к полной
безработности. А жизнь-то уже, как я полагал, двинулась с горки, с ярмарки, к
пенсии.
Теперь насчет других пунктов анкеты: еще в старших классах
школы сошлись мы с моей однокласницей Томилой. Яркая была девушка,
инициативная, везде хотела быть первой. Одним словом: «И жить торопится, и
чувствовать спешит» — это было про нее сказано. Весьма неумело опробывали мы
друг друга после бешеных ласк — семнадцати лет отроду. В институт поступили
вместе, это еще больше сблизило нас, и когда взяли меня в армию, ни для кого не
было секретом, что мы жених и невеста. Свадьбу сыграли, когда я кончал свои
Курсы, а в двадцать два года отроду она уже принесла мне сына-первенца, и стали
мы жить-поживать вчетвером в небольшой комнатке. Почему вчетвером? Да потому,
что решили ни в коем случае окончания ею института не откладывать и взяли к
себе молодую няньку-девчонку. Комната была петровской постройки, пять метров
высоты, соорудили над входом второй этаж на высоте трех метров собственно
говоря, нары. Там Зинка и спала над нами. Ясно, что надо было подрабатывать, и
начальство разрешило мне вечерами работать у нас же в части тренером по дзюдо,
а потом и карате и рукопашного боя, так как отмечались у меня немалые успехи в
этих делах. Да заодно пришлось еще вечерние курсы тренеров при институте
физкультуры имени Лесгафта заканчивать, да ведь еще и действующим спортсменом я
был — то соревнования на выезде, то сборы окружные или даже всеармейские. Одним
словом, плотная жизнь была. И веселая! Частенько в крошечной комнатке нашей на
Съездовской линии собирались молодые парни и ребята, и пить почти не пили, но
смех тогда взрывался все время.
