Бреннер отнюдь не стал приветливее, получив выговор, однако убежденность Скарсдейла в собственном авторитете носила абсолютный характер. Пастор обратился ко мне:
– Доктор Хантер, вы получили ответ. Не думаю, что вам следует здесь задерживаться.
Я не двинулся с места и просто смотрел на Бреннера. Никогда еще не была так сильна моя уверенность, что он оболгал Бена, чтобы отомстить ему. Как же мне хотелось выбить наконец правду из этой наглой рожи!
– Если с ней что-то случится... – сказал я, не узнавая собственного голоса. – Если она умрет из-за твоего вранья, даю клятву, что прикончу тебя вот этими руками.
Эта угроза словно высосала воздух из комнаты. Будто во сне, я почувствовал, как Скарсдейл взял меня под руку и повел к двери.
– Ну же, доктор Хантер...
Проходя мимо Скотта Бреннера, я остановился. Побелев как полотно, он широко раскрытыми глазами смотрел мне в лицо. Потом Скарсдейл вытолкал меня в коридор.
До «лендровера» мы дошли в полном молчании. Дар речи вернулся ко мне лишь после выезда на поселковую дорогу.
– Он врет.
– Если бы я знал, что вы потеряете самоконтроль, я никогда не согласился бы прийти, – горячо ответил Скарсдейл. – Что за постыдное поведение!
Я изумленно взглянул на пастора.
– Постыдное?! Он подставил невинного человека и даже не задумался, к чему это может привести!
– У вас нет никаких доказательств.
– А-а, бросьте! Вы сами стояли рядом и все слышали!
– Я слышал, как двое мужчин оскорбляли друг друга, не более того.
– Да вы шутите? Вы хотите сказать, что не верите в звонок Бреннера?
– Это не мне решать.
– А я и не прошу вас ничего решать. Просто поедемте вместе в полицию, и там вы скажете, что с Карлом следует потолковать.
Наконец он отреагировал, однако уклонился от прямого ответа:
– Вы вот упомянули, что жертв убивали не сразу. Откуда вам это известно?
По привычке я поначалу заколебался, однако затем мне стало все равно, кто что знает.
– Потому что я исследовал трупы.
Он изумленно обернулся ко мне.
– Вы?!
– Я в свое время работал экспертом по таким делам. До приезда в Манхэм.
Скарсдейлу потребовалась минута на переваривание услышанного.
– Вы хотите сказать, что участвовали в полицейском расследовании?
– Да, они попросили помочь.
– Понятно. – По голосу пастора было ясно, что ему такие новости не понравились. – И вы решили сохранить все в тайне.
– У этой работы особый характер. Болезненный, если угодно. О подобных вещах не распространяются.
– Ну разумеется. В конце концов, мы всего лишь местные жители. Туземцы. Должно быть, вас изрядно позабавила наша темнота и невежественность.
На щеках Скарсдейла появились два красных пятна. Тут я сообразил, что он не просто раздосадован, а прямо-таки взбешен. Вначале его реакция меня озадачила, но затем я все понял. Он воображал, что его статус в поселке растет, набирает силу. Еще чуть-чуть – и он станет лидером Манхэма. Теперь же пастор обнаружил, что центральная роль с самого начала была отведена кому-то еще, что этот человек входит в круг посвященных, куда Скарсдейлу дорога заказана. Какой удар по его несусветной гордыне! Хуже того, по самолюбию!
– Ну нет, это совсем не так... – ответил я.
– Нет? Как странно, что вы об этом рассказали только сейчас, когда вам от меня что-то понадобилось. М-да, теперь я вижу, насколько был наивен. Могу вас заверить, что вновь одурачить меня не удастся.
– Да кто кого дурачит? Если я вас чем-то обидел, то приношу свои извинения. Так ведь на кону стоит нечто большее, чем мы с вами!
– О да, несомненно. И с этого момента можете быть уверены, что я все оставляю в руках «экспертов». – Эти слова прозвучали горькой издевкой. – В конце концов, кто я такой? Ничтожный священник.
– Подождите, мне нужна ваша помощь, и я не могу...
– Не думаю, будто нам есть о чем говорить, – прервал он.
До конца поездки мы просидели молча.
Глава 23
Дженни очнулась от какого-то шума. Поначалу она не могла понять, что происходит: кругом мрак, никаких воспоминаний о том, где она находится или почему до сих пор ничего не видно. Дженни всегда ложилась спать с отдернутыми шторами, так что даже в самую темную ночь в спальню проникало хоть немного света. Но тут она ощутила под собой жесткий пол, в нос ударила вонь, и реальность обрушилась на нее всей своей силой.
Дженни еще раз подергала за привязь. Ногти уже поломаны в бесплодной борьбе с веревкой, и, засунув пальцы в рот, она почувствовала привкус крови. Увы, как она ни старалась, а узел по-прежнему затянут крепко. Дженни понуро опустила голову, и тут о себе дали знать прочие страдания. Очень мучил голод, еще сильнее донимала жажда. Прежде чем заснуть, ей удалось-таки дотянуться до лужицы воды, просочившейся сквозь пол и стены ее темницы. Лужица оказалась слишком мелкой, чтобы из нее можно было пить, поэтому Дженни стянула с себя безрукавку и, словно промокашкой, собрала ею всю жидкость. Затхлая и солоноватая влага, которую она принялась высасывать из ткани, напоминала сейчас божественный нектар.
Затем она отыскала еще пару таких же мест и повторила операцию. К сожалению, для утоления жажды этого оказалось недостаточно. Ей снилась вода, и после пробуждения пересохшее горло заявило о себе с немыслимой силой. К тому же на нее напала какая-то летаргия, сонливость, которую никак не удавалось стряхнуть. Она знала, что так выглядят ранние признаки инсулинового голодания, однако думать об этом не хотелось. Чтобы хоть чем-то себя занять, Дженни еще раз решила обследовать пол, попутно надеясь, что лужицы успели наполниться вновь.
В этот миг опять послышался шум. Он доносился через деревянную перегородку, из соседнего подвала.
Там кто-то был.
Дженни замерла, не решаясь вздохнуть. Кем бы ни оказался этот человек, помощи от него не дождаться. Звук повторился. Кажется, кто-то двигался, хотя в остальном ничего не происходило. Сейчас стало заметно, что сквозь щели пробивается больше света, и девушка осторожно поползла к доскам. Кровь в голове стучала так, что почти заглушала все прочие звуки. Нащупывая путь, Дженни осторожно прильнула глазом к уже знакомой щели.
Сетчатку обжег свет, показавшийся особенно ярким после кромешного мрака ее темницы. Она принялась смаргивать слезы, ожидая, пока не восстановится зрение. Над верстаком, свешиваясь на длинном электрошнуре, горела голая лампочка. Висела она так низко, что освещала лишь малую часть доски, оставляя прочие предметы в тени, где заодно потерялись и мертвые звери, привязанные к потолку.
