Я передал права Леди Смерти. Там было семь цифр и еще кое-какая информация: ЛУИ ФЕРДИНАНД ДЕТУШ, р. 1894.
Черт возьми. Я весь задрожал. Не крупной дрожью, но приличной. Сромадным усилием воли я сократил ее до легкого трепета. Хорошенькое дело. Это он, и сидит с нами за столом у Муссо средь бела дня, клонящегося к 21-му веку.
Леди Смерть была в экстазе, иначе не скажешь — в экстазе. Она прямо вся расцвела и стала еще красивее.
— Отдайте мне, черт подери, права, — сказал Селин.
— Ну конечно, малыш, — сказала Леди Смерть и с улыбкой вернула их.
— Ну, — сказал я Селину, — похоже, мы с тобой проиграли. Так что бросим монету, кому угощать. А?
— Давай, — сказал Селин.
Я вытащил мой счастливый четвертак, подкинул его и крикнул Селину: «Говори!»
— Решка! — крикнул он.
Монета упала на стол. Орел.
Я взял ее и положил обратно в карман.
— Сдается мне, — сказал я Селину, — сегодня не твой день.
— Сегодня мой день, — сказала Леди Смерть. И тут же принесли напитки.
— Запиши это на меня, — сказал Селин официанту. Мы сидели, каждый со своим стаканом.
— Сдается мне, что меня кинули, — сказал Селин. И выпил. — Меня предупреждали насчет вас, чмыри лос-анджелесские.
— Как врач еще практикуешь? — спросил его я.
— Я убираюсь отсюда, — сказал он.
— Да брось, — сказала Леди Смерть, — выпей еще. Жизнь коротка.
— Нет, я отваливаю!
Он бросил на стол двадцатку, встал и ушел.
— Ну, — сказал я Леди Смерти, — он ушел от нас…
— Не совсем, — сказала она.
Раздался громкий визг тормозов. Потом глухой удар, как бы металла по телу. Я вскочил из-за стола и выбежал на улицу. Посреди Голливудского бульвара лежало неподвижное тело Селина. Толстуха в большой красной шляпе, сидевшая за рулем древнего «олдсмобиля», вылезла из машины и кричала, кричала, кричала. Селин лежал очень тихо. Я понял, что он мертв.
Я вернулся к Муссо. Леди С. исчезла. Я сел за стол. Водка моя стояла нетронутая. Я это исправил. Потом просто сидел. Праведные умирают старыми, подумал я. И продолжал сидеть.
— Эй, Дженкинс, — раздался голос надо мной. — Все твои друзья ушли. Куда ушли твои друзья? Это был Торчала. Опять тут.
— Что ты пьешь? — спросил я.
— Ром с кока-колой. Я поманил официанта.
— Два рома с кока-колой, — сказал я, — один мне, и один… — я показал, — ему.
Официант принес. Торчала сидел со своим ромом за своим столом, а я со своим — за своим столом.
Потом я услышал сирену. Вот когда ты ее не слышишь, она гудит по тебе. Я допил мой ром, получил счет, расплатился кредитной карточкой, оставил 20 % на чай и ушел оттуда.
28
На другой день в кабинете я положил ноги на стол и закурил хорошую сигару. Я считал, что добился успеха. Я распутал дело. Я потерял двух клиентов, но дело распутал. Однако бабки подбивать рано. Оставался еще Красный Воробей. Оставался Джек Басс со своей Синди. И оставался Хал Гроверс с этой космической, Джинни Нитро. Мысли мои перескакивали с Синди Басс на Джинни Нитро и обратно. Приятные размышления. Лучше, чем сидеть в шалаше и подстерегать с двустволкой летящих уток.
Я задумался о том, как приходят решения в жизни. Людям, которые что-то решают, помогает большое упорство и удача. Если упорствуешь достаточно долго, как правило, приходит и удача. Большинство людей, однако, не могут дождаться удачи — и бросают. Билейн — не такая сыкуха. Боец. Козырь. Может, малость ленив. Но башка.
Я выдвинул правый верхний ящик, нашел водку и позволил себе выпить. За победу. Историю пишет победитель, и в окружении прекрасных дев…
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
— Билейн слушает.
— Мы еще встретимся, — сказала леди. Леди Смерть.
— Крошка, а мы не можем договориться?
— Это никому не удавалось, Билейн.
— Нарушим традицию, создадим прецедент, леди.
— Не выйдет, Билейн.
— Хорошо, ладно, может, договоримся о свидании, ну, СБЛИ?
— Что это значит?
— Свидание Без Летального Исхода.
— А какой в нем смысл?
— Леди, я смогу подготовиться.
— И без этого каждый должен подготовиться.
— Леди, они не готовятся, они забывают, они игнорируют. Или так глупы, что не думают об этом.
— Меня это не интересует, Билейн.
— А что вас интересует, леди?
— Моя работа.
— Меня тоже, леди, меня тоже интересует моя работа.
— Тем лучше для тебя, толстяк. А позвонила я, чтобы сказать тебе, что я о тебе не забыла…
— Благодарю вас, леди, у меня просто от души отлегло.
— До скорого, Билейн… Она дала отбой.
Всегда кто-нибудь испортит тебе день, а то и всю жизнь. Я погасил сигару, надел котелок, вышел за дверь, запер ее, дошел до лифта и поехал вниз. Постоял на улице, глядя, как они бегут кто куда. В животе у меня закрутило, и я прошел полквартала до бара «Затмение», вошел, сел на табурет. Надо было подумать. Оставались нераскрытые дела, и я не знал, с чего начать. Я заказал виски с лимонным соком. И с прицепом. Вообще-то хотелось залечь где-нибудь и пару недель проспать. Работа достала меня. Когда-то в ней был интерес. Не много, но все-таки. Да что тут рассказывать? Три раза женат, три раза разведен. Родился и созрел для смерти. Одно знал в жизни — распутывать дела, с которыми другой и мараться не стал бы. За мой гонорар.
Человек у дальнего края стойки смотрел на меня. Я чувствовал его взгляд. Кроме нас с ним и бармена — никого. Я допил свой стакан и попросил у бармена следующий. Никаких примет, кроме волос на лице, у него не было.
— Того же самого, а? — спросил он.
— Да, — сказал я, — только покрепче.
— За ту же цену? — спросил он.
— За какую можно, — ответил я.
— Что это значит?
— А ты не знаешь, хозяин?
— Нет…
— Ну так подумай, пока наливаешь.
Он отошел.
Человек с краю помахал мне рукой и крикнул:
— Как дела, Эдди?
— Я не Эдди.
