— Здравствуй, птенчик! — сказала она. — Что будем пить? Я не смотрел на ее лицо. Я смотрел ей в живот. Он был голый. На пупок налеплена бумажная розочка. Я сказал бумажной розе:
— Водку и тоник с лимоном.
— Несу, птенчик!
Она засеменила прочь, стараясь заманчиво вертеть помидорами. Не получалось.
У меня сразу испортилось настроение.
Не смей, не смей, Билейн, сказал я себе.
Не подействовало. Кругом гумозники. Победителей нет. Есть только кажущиеся победители. Все мы гоняемся за килограммом пустяков. Изо дня в день. Единственная потребность, кажется, — выжить. Но, кажется, этого недостаточно. Когда тебя дожидается Леди Смерть. Эта мысль сводила меня с ума.
Не думай об этом, Билейн, сказал я себе.
Не подействовало.
Пришла официантка со стаканом. Я выложил деньги. Она их взяла.
— Спасибо, птенчик.
— Погоди, — сказал я, — принеси мне сдачу.
— Тут сдачи нет.
— Тогда считай ее чаевыми.
Она широко раскрыла глаза. Они были пустые.
— Ты кто? Тоже ковбой чертов?
— Кто такой ковбой?
— Не знаешь, кто такой ковбой?
— Нет.
— Это кто даром прокатиться хочет.
— Это ты сама придумала?
— Нет. Так их девушки называют.
— Какие девушки? Пастушки?
— Мистер, у тебя клещ в жопе или что?
— Скорей всего «что».
— МЕРИ ЛУ! — услышал я громкий голос. — ЭТОТ МУДАК ТЕБЯ ДОСТАЕТ?
Кричал бармен, пигмей с большими бровями.
— Не беспокойся, Энди, с этим мудаком я управлюсь.
— Да, Мери Лу, — сказал я, — вижу, ты любишь с ними управляться.
— AX ТЫ ГОВНОЕД! — завизжала она.
Я увидел, что бровастый перемахнул через стойку. Неплохо для такого плюгавого. Я осушил стакан и встал ему навстречу. Нырнул под его правую и въехал коленом ему между ног. Он упал, покатился по полу. Я пнул его в зад и вышел на бульвар Сансет.
Чем дальше, тем больше не везет мне с барами.
33
Я отправился домой и стал пить, и так прошли этот день и ночь. Проснулся я в полдень, удалил шлаки, почистил зубы, побрился, задумался. Чувствовал себя неплохо. Мало чего чувствовал. Оделся. Взял яйцо, поставил варить. Выпил стакан томатного сока пополам с пивом. Облил яйцо холодной водой, облупил и съел. Теперь я был в полной готовности, полнее некуда. Я взял телефон и позвонил в контору Джеку Бассу. Сказал ему, кто я. Он как будто не обрадовался.
— Джек, — сказал я ему, — помнишь, я говорил тебе про француза?
— Да? Что с французом?
— Я его устранил.
— Как?
— Он умер.
— Хорошо. Так это он был?
— Ну, он был с ней в контакте.
— В контакте? Что еще за контакт?
— Не хочу тебя огорчать.
— А ты попробуй.
— Слушай, я пытаюсь прищучить Синди. Ты меня для этого нанял. Так?
— Не знаю, зачем я тебя нанял. Кажется, это была ошибка.
— Джек, я разобрался с французом. Он мертв.
— Ну и что это нам дает?
— Он не может ее трахать.
— А он трахал?
— Джек…
— А ты? Все эти «взять за жопу»! Ты что, извращенец?
— Слушай, я сел ей на хвост. Нам нужны неопровержимые улики.
— Ну вот, снова здорово!
— Мы близки к цели, Джек. Теперь уже недолго. Доверься мне.
— Так там был не один француз?
— Я думаю, да.
— Ты думаешь? Думаешь? Дьявол, я плачу тебе хорошие деньги. Сколько недель прошло? И все, что ты можешь мне сообщить, это мертвый француз и «я думаю»? Ты там груши околачиваешь! Мне нужен результат! Мне нужны доказательства! Мне нужна полная ясность!
— Еще семь дней, Джек.
— Даю тебе шесть.
— Шесть дней, Джек.
Трубка замолчала. Потом он снова заговорил:
— Ладно. Через час я уезжаю в аэропорт. У меня дела на Востоке. Вернусь через шесть дней.
— Все будет разгадано, малыш.
— Не называй меня малышом. Что еще за номера?
— Это уменьшительное.
— Кончай тянуть волынку, или я пошлю тебя к чертовой матери, говноед!
— Это ты мне, Джек?
Трубка у меня в руке молчала. Он там повесил. Балбес. Ладно… пора было браться за дело…
34
И вот я снова сижу в машине невдалеке от дома Басса, за треть квартала. Вечер, часов 8. Красный «мерседес» Синди стоял на дорожке. Я чувствовал: что-то будет. Что-то должно случиться. Это носилось в воздухе. Я погасил сигару. Взял радиотелефон и позвонил в тотализатор, чтобы узнать результаты 9 заезда. Опять проиграл. Жизнь изнуряла. Я ощущал подавленность, пустоту. Болели ступни.
Синди, наверно, сидит там, скрестив теплые ноги, смотрит какую-нибудь очередную глупость по телевизору и смеется. Потом я подумал о Джинни Нитро и пяти ее космических приятелях. Они хотят завербовать меня. Я не продаюсь. Я должен накрыть эту шайку. Есть какой-нибудь способ. Может быть, если сумею найти Красного Воробья, Красный Воробей пропоет мне ответ. Или я рехнулся? Или это сон?
Я взял телефон и позвонил Джону Бартону. Он был на месте.
— Алло, Джон, говорит Билейн. Никак не могу выйти на Красного Воробья. Может, вам взять другого человека?
— Нет, Билейн, я в вас верю, вы справитесь.
— Вы правда так думаете? Не сомневаюсь ни минуты.
— Хорошо, я продолжаю поиски.
— Правильно.
— Если что-то возникнет, я с вами свяжусь.
— Действуйте. Спокойной ночи.
Он повесил трубку. Хороший мужик.
Я хотел было снова зажечь сигару. Чуть не выплюнул ее. Из дома вышла Синди Басс. Она направлялась к машине. Влезла.
Детка, детка, откройся мне.
Она завела мотор, включила фары, задом подала на улицу. Развернулась, поехала на север. Я следовал за ней в нескольких десятках метров. Потом она свернула на главный бульвар, точнее, на Тихоокеанское прибрежное шоссе. Она направлялась на юг. Я держался в трех корпусах за ней. Она проехала перекресток, а передо мной зажегся красный свет. Пришлось рисковать. Прошел под чьим-то носом, но не столкнулся. Я услышал гудки, и кто-то обозвал меня мудаком. Не хватает людям оригинальности.
