Что ж, одна моя мечта осуществилась: Ричарда действительно не было дома. Да, вот и отдохнула! Одно было ясно – спорить с Ричардом я не буду, на это у меня просто не хватит сил. К тому же неделю назад Ричард сопровождал меня на обязательный ужин с представителями страховых компаний, так что теперь я была ему обязана. Вряд ли он об этом забыл.
Впрочем, смириться просто так с тем, что сегодня моя очередь маяться, я не собиралась.
С остервенением втирая шампунь в мокрые волосы, я неожиданно ощутила сзади струю холода. Я обернулась, заранее зная, кого увижу.
Ричард широко улыбался, стоя у раскрытой двери ванной.
– Здорово, Брэнниган! – крикнул он. – Готовишься к торжественному выходу? Молодец, что не забыла. – Наверное, у меня на лице отразились все мои чувства, потому что он поспешно добавил: – Выходи, я буду ждать в гостиной.
Ричард вышел и закрыл дверь.
– Пойди сюда! – заорала я вслед, но он не услышал или не обратил внимания.
Иногда я просто не могу понять, почему позволяю ему вторгаться в свой дом и в свою жизнь. Вот как сейчас, например.
Впрочем, сама виновата: ведь с самого начала было ясно, что ничего хорошего ожидать не приходится. Я тогда сидела на хвосте у одного молодого системного инженера, которого начальник подозревал в том, что тот продает информацию конкурентам. Я приехала за ним в «Асиенда-клаб», известный в Манчестере рок-клуб, где обычно выступают начинающие и многообещающие группы. Я там была раза два, не больше, – как-то не в моем стиле такой отдых, когда тебя стискивают со всех сторон, воздуха нет, пахнет потом и дымом, разговаривать невозможно, а дышать затруднительно. Нет, если уж у меня выдается несколько свободных часов, я лучше поиграю в какую-нибудь компьютерную игру.
Впрочем, в тот вечер в «Асиенде» я старалась никак не выделяться и не привлекать лишнего внимания. Довольно трудная задача, когда ты по меньшей мере лет на пять старше основной массы присутствующих. И вдруг ко мне подошел незнакомый молодой человек и предложил принести чего-нибудь выпить. Он мне понравился уже потому, что, в отличие от здешнего контингента он, безусловно, уже начал бриться. И еще у него были живые карие глаза, сиявшие за стеклами очков в черепаховой оправе, и совершенно очаровательная улыбка. Но я была на задании и не могла отвлекаться от своего подопечного инженера: вдруг он именно сегодня встречается с конкурентами? Очаровательный Парень никак не хотел оставить меня в покое, и я испытала огромное облегчение, когда мой инженер направился к выходу. Вежливо прощаться было некогда – я метнулась к дверям, расталкивая толпу, и успела заметить, как инженер сел в машину, включил фары и отъехал. Я бросилась к своей машине, ругаясь вслух, села и рванула вслед. Едва я завернула за угол, наперерез из боковой аллеи выскочил «Фольксваген-Жук», – и я вырулила прямо в ближайшую витрину. Каким-то чудом мне удалось затормозить и уберечь свою «Нову» от окончательной катастрофы.
Все это заняло буквально несколько секунд. Я вылезла из машины, собираясь размозжить череп идиоту, который не удосужился посмотреть вперед, выезжая на улицу. Из-за него я не только упустила инженера, но и испортила машину! Я дернула за ручку двери: не выйдет сам – я ему машину разобью ко всем чертям. Не знала я, кто там, мужчина или женщина, но почему-то была уверена, что так водить машину может только мужчина.
Дрожа от страха, из машины вылез Очаровательный Парень.
Я не успела и рта раскрыть, чтобы сообщить ему свое мнение о его водительских навыках и общем умственном уровне, как он обезоруживающе улыбнулся и спокойно сказал:
– Слушай, если ты хотела узнать мое имя и телефон, могла бы ведь и просто спросить.
Сама не знаю, почему при этих словах я его не убила. Я расхохоталась. И это была моя первая ошибка.
Теперь, спустя девять месяцев, Ричард был моим любовником. Он был в разводе, его бывшая жена с пятилетним сыном жила в Лондоне. К счастью, у меня хватило ума не звать его к себе жить. Мы занимали два раздельных бунгало – вскоре после того, как мы познакомились, дом, смежный с моим, выставили на продажу, и я убедила Ри чарда его купить, объяснив, что так мы будем жить фактически вместе.
Ричард хотел соединить бунгало общей дверью, но я его отговорила: стена между ними была частью несущей конструкции, пробивать в ней дверь опасно. К тому же тогда мы ни за что не сможем продать ни одного дома, если когда-нибудь будем переезжать. Ричард признает мое превосходство в практических вопросах. Вместо общей двери мы сделали большую веранду-оранжерею, соединяющую двери наших гостиных, – в конце концов, если надо будет продавать бунгало, поставить в ней перегородку будет несложно. Мы с самого начала договорились, что за каждым останется право при желании запирать двери.
Я этим правом пользуюсь. Иначе как бы мне удавалось поддерживать в доме относительный порядок после Ричардовых вторжений? И еще я запираю дверь, когда у Ричарда собираются его приятели-журналисты. Они могут сидеть у него хоть до утра, и мне не надо вскакивать с постели, стучать им в дверь и напоминать, что кое-кому утром нужно вставать на работу.
Я вытерла волосы полотенцем и наложила на лицо крем. Ну почему, почему каждый раз происходит именно так? Почему я перестаю на него сердиться, стоит ему улыбнуться своей знаменитой улыбкой или появиться в дверях с букетом роз? Я ведь, кажется, достаточно опытна, чтобы не попадаться на такие приемы… Однако каждый раз попадаюсь.
Правда, однажды я твердо заявила ему, что в любых отношениях нужно соблюдать договоры. Если он нарушит договор один раз, это еще куда ни шло. Если два раза, я попросту сменю замок, а если три – Ричард вернется вечером домой и увидит все свои любимые кассеты на лужайке за окном, куда я их выброшу, предварительно удостоверившись, что идет дождь. В Манчестере плохая погода – обычное дело.
Поначалу Ричард смирялся с моими требованиями как с неприятной необходимостью, но постепенно понял, что жить вообще гораздо проще, если подчиняешься некоторым правилам. Правда, до совершенства Ричарду еще далеко. Чего стоят хотя бы его подарки! Он частичный дальтоник и может принести в дом, скажем, ярко-красную вазу, которая будет великолепно гармонировать с зеленовато-бежеватыми тонами моей мебели. Иногда он дарит мне черные майки с названиями групп, о которых я в жизни не слышала – при том, что я ему тысячу раз говорила: в черном я в лучшем случае похожа на преступника, отбывающего предварительное заключение. В последнее время я просто отношу эти прелести в его бунгало и мило благодарю за щедрость и заботу.
Но все-таки Ричард потихоньку исправляется. Честное слово, исправляется… Так, по крайней мере, я себя убеждала, борясь с желанием задушить его и избавиться от необходимости куда-то выходить.
Отбросив наконец навязчивую мысль о преднамеренном убийстве, я пошла к себе в спальню и задумалась, что мне сегодня надеть. Интересно, что там вообще предполагается, на этой вечеринке? На концерте-то можно появиться в чем попало, там будет столько народу, что меня все равно никто не заметит среди толпы орущих фанатов, а вот предстоящая потом вечеринка – это проблема. Я терпеть не могу советоваться по поводу одежды, но делать было нечего, и я закричала:
