— О, — вздохнула она, когда все закончилось, — я уже забыла, на что способны молодые мужчины. У тебя такие теплые глаза, такая проникновенная улыбка, ты кажешься таким нежным, но ты так силен! Какой же ты потрясающий мачо!
Он сидел в постели, покуривал сигару и наслаждался ласковым предвечерним теплом и светом, запахом секса, пота и сигары, близостью джунглей со всей их дикостью, ощущением возвышавшихся вдалеке пиков Сьерры, таких отдаленных, холодных, огромных и манящих к себе, словно они знали все тайны на свете.
— Мы будем встречаться еще?
— Конечно. Но недолго. Скоро я должен вернуться в Гавану, где меня ждет судьба.
— Наверно, ты женишься на богатой девочке, вступишь в загородный клуб, будешь учиться играть в гольф и пить коктейли с американцами.
— А вот тут ты ошиблась. Я отберу деньги у богатой девочки и раздам их многим бедным девочкам, я превращу все поля для гольфа в сельскохозяйственные кооперативы и выгоню американцев в Америку.
— Только постарайся, чтобы они не услышали, как ты говоришь о таких вещах, мой герой. Они не любят этого и знают, что делать с теми, кто хочет им помешать.
— Я тоже знаю, что делать, — успокоил женщину Кастро.
Так он и дожидался сигнала. По утрам играл в бейсбол с мальчишками, а днем ловил рыбу или охотился. Ездил в Куэто, пил там кофе и читал гаванские газеты. Судя по публикациям, шум, вызванный покушением Эль-Колорадо и моментально осуществленным правосудием, немного утих, и он начал задумываться, скоро ли ему можно будет вернуться и взяться за осуществление своих многочисленных идей. Он был готов к действию.
Будучи готовым к действию, он отправился к сеньоре Фуголенсии, где и осуществил это действие и прекрасно провел время. Если соседи и заметили его визиты, они, несомненно, будут молчать, поскольку докладывать о таких вещах совсем не по-кубински. И если даже сам сеньор Фуголенсия, помощник районного менеджера компании «Дюмуа-Нип», одного из филиалов великой «Юнайтед фрут», узнает о том, что жена была ему неверна, все равно можно не бояться ни драм, ни скандалов, ни гнева. Все было мило и спокойно, поскольку все понимали, что такое жизнь. Так что молодой человек по-настоящему отдыхал, наращивал жирок, предавался лени, и в конце концов Гавана стала казаться ему всего лишь дурным сном. Он знал, что вернется туда, но, пожалуй, не завтра. Пожалуй, на следующей неделе или через неделю... И когда его все же обнаружили, виновником этого явился не полицейский шпик, не предатель, не осведомитель, не прихвостень американцев, а всего лишь случай. Как раз на следующей неделе капитан Латавистада и Фрэнки Карабин проезжали через Куэто — они объезжали все маленькие пыльные городки, окружавшие Маяри, в том числе Гуаро, Альто-Кедро, Фельтон, Антилью, и именно Фрэнки случайно взглянул в нужном направлении — взглянул и увидел сидящего за столиком в кафе молодого человека.
Они остановили машину и стали следить, куда он пойдет.
Кто бы мог предвидеть такое? Поэтому молодой человек смеялся и щекотал свою спутницу, которая была заметно старше его, думал, когда же закончится его ссылка, и даже не замечал ни капитана, извлекавшего из багажника автомобиля семимиллиметровый ручной пулемет «мендоса», ни тем более Фрэнки, проверявшего обойму своего пистолета «стар». Молодой человек был слишком увлечен мыслями о любви и о своем предназначении.
31
Это заняло немало времени, прошло через нескольких телефонисток и потребовало различных переключений, а в конце концов Джун не оказалось дома. Так что Эрлу пришлось ждать в номере, испытывая неприятные ощущения от всего происходящего. Он знал, что это в равной степени правильно и неправильно, и оттого еще больше мучился. Он знал, что это — возможность сделать их жизнь такой, о какой они даже не мечтали, какую видели только в журналах. Но он совершенно не доверял этим людям, ну ни чуточки. Они хотели намного больше того, о чем говорили. Ему было отвратительно ощущать давление на себя, их волю, выраженную такими окольными путями. Это совсем не походило на его службу. На службе у него были четкие приказы, при патрулировании шоссе он совершат определенные действия, и все шло как положено, и не требовалось делать ничего другого. Здесь все было иначе. Возможно, в том, что сказал один из этих парней, и была капля правды, не исключено, что она была и в словах второго, и если не угадать, в чем же здесь правда, вся ситуация взорвется прямо тебе в лицо. Это относилось к миру, которому он никогда особенно не доверял, сообщалось на тайном языке жестов, намеков и умолчаний, которого он никогда толком не понимал. Он не представлял, каким образом мог бы обосноваться в этом мире и чувствовать себя хотя бы нормально. Но ведь была еще проблема семьи: если он может добиться какого-нибудь успеха для себя и для них, дать сыну шанс в будущем, разве он не обязан сделать это ради мальчика? Его старик не дал ему и намека на шанс, и он ни за что не будет вести себя так. Он лучше умрет, чем станет таким. Если даже у него ничего не получится, он все же даст своему мальчику хоть какой-то шанс.
Он позвонил снова, хотя и прошло совсем немного времени. Дома, в Арканзасе, было около шести вечера; Джун уже должна была вернуться домой и готовить ужин для себя и для сына. Но ведь стояло лето. Мальчик не ходил в школу. Когда все это началось, он еще учился, а сейчас близился к концу июнь. Кто знает, куда они девались? Может быть, отправились в ближний лес на пикник или поехали по шоссе в сторону Блу-Ай купить хот-догов и имбирного пива, которое мальчик так любит. Или на этот вечер назначено церковное собрание, или...
Но Джун сняла трубку.
Он услышал голос телефонистки, объяснявшей ей, что это звонок из-за границы, затем щелчки и потрескивания в трубке, а потом они остались вдвоем.
— О, привет, — сказал он, — это я, — как будто это мог быть кто-нибудь другой.
— Господи, Эрл, я подскакиваю на шесть футов при каждом телефонном звонке. Когда ты звонил первый раз, я была в саду и не успела добежать.
— Жаль. Это все из-за телефонистки. Она слишком быстро отключилась.
— Как у тебя дела? Мне позвонили из офиса конгрессмена и сообщили, что ты получил небольшую травму, но не знали никаких подробностей. Они только сказали, что ты проявил себя героем и получишь еще одну медаль. И это все, что я от них услышала. Я позвонила полковнику Дженксу, но он тоже ничего не знал.
— Прости меня. Я должен был позвонить. Да, действительно была небольшая травмочка, но такая, что и говорить не о чем. Все хорошо. Я уже вышел из больницы...
— Из больницы?!
— Я в полном порядке. Чуть-чуть прихрамываю, но это пройдет.
— Помилуй боже, Эрл, что случилось?
— Да пришлось навести порядок, там немного стреляли, и я получил малю-ю-юсенькую царапинку. Пустяки.
— Эрл, ты так ничему и не научился. Теперь ты рискуешь жизнью совсем ни за что, за эту гнусную жабу Гарри Этериджа, которому я настолько не верю, что даже не подпустила бы к своему холодильнику.
