«Твою мать, как ему удалось выстрелить?» — пронеслось в голове у Грогана перед смертью.
Свэггер достал сотовый и нажал кнопку быстрого набора номера.
Чак Маккензи ответил сразу же.
— Ганни? С тобой все в порядке?
— Похоже на то. Крови не вижу. Запомни мои координаты.
Глядя на навигатор, Боб продиктовал данные о своем местонахождении.
— Мы вылетаем немедленно, — сообщил Чак.
— Ты передал пакет?
— Да. Он уже в дороге. Самолет поднялся в воздух час назад. Как ты?
— Устал до смерти. Я уже слишком стар для всего этого дерьма.
— Ну а последний ирландец?
— Как по-ирландски будет «тост»?
— По-моему, так и будет: тост, — сказал Чак.
Попрощавшись с ним, Боб позвонил Мемфису.
— Пакет уже в пути.
— Знаю. И мы готовы его встретить. Я сколотил группу для восстановления фильма, и эти ребята уверены, что можно получить четкие снимки, не повредив пленке. Я также сформировал в трех штатах группы, которые обыщут резиденции Констебла, как только будут готовы ордера, а группа в Чикаго осуществит изъятие сейфа Джека Стронга и жесткого диска с его рабочего компьютера. При этом будут представители прокуратуры округа Кук, они выпишут ордер на обыск, и мы сможем использовать все добытые материалы в качестве улик. Ордер выдаст и прокурор Ньякетта, штат Массачусетс. Если дело обстоит так, как ты говоришь, к завтрашнему дню все юридические вопросы будут решены, и завтра вечером мы возьмем Констебла в Сиэтле, где он собирается держать речь.
— Здорово, — отозвался Боб.
— Судя по всему, ты не слишком обрадовался.
— Я просто чертовски устал, — признался Боб. — Ты пошлешь людей на ранчо?
— Да.
— Пусть только не забудут про дом охраны. Именно там жили снайперы. У каждого имелся компьютер, все было организовано на профессиональном уровне. Не сомневаюсь, вы многое найдете, а если и дом охраны осмотрите, улик будет еще больше.
— Я все понял.
— И отправь людей в прерию. Координаты дам завтра. Надо будет забрать несколько тел. Это долгая история.
— Господи Иисусе! Неудивительно, что ты устал. Отдохни, выспись. А потом возвращайся сюда… так, сегодня у нас суббота, допустим, во вторник.
— Хорошо. У меня все.
Боб постоял немного, затем подобрал винтовку и устало побрел к квадроциклу. Он сел в седло, завел двигатель и направился к Энто.
Итак, враг повержен. Пулю «Сирокко» весом 150 гран обязательно запретят для использования в боевых действиях, поскольку наконечник из черного поликарбоната, придающий ей такую высокую точность, предназначенный только для улучшения обтекаемости, внутри полый и при попадании распускается смертоносным цветком. Попав в плоть, наконечник возвращается в тело самой пули, и этот динамический удар плюс саморазрушающаяся конструкция пули обеспечивают то, что снаряд, несущийся со скоростью около двух с половиной тысяч футов в секунду, раскрывается цветком, широко расставляя в стороны лепестки. И те вгрызаются, рассекают, проходят через плоть подобно острейшему ножу, за счет своей огромной кинетической энергии образуя на время полость размером с футбольный мяч. И даже когда эта полость благодаря эластичности тканей частично смыкается, оставшиеся внутри органы превращаются в желатин, в вязкую массу. Пуля также раскалывает кости и раздирает кожу.
Энто лежал на правом боку, сжавшись в комок. Левая половина его тела была настолько изуродована, что не имела ничего общего с человеческой анатомией. Она даже внешне не выглядела настоящей.
«Эх ты, глупый ирландский сукин сын», — подумал Боб, вспоминая долгие вечера в баре «Мустанг» в Вайоминге. Какое же это было счастливое время! Сколько таланта, мужества и обаяния! И этот человек окончил жизнь в высокой траве, с разорванным пополам телом. А все ради какого-то богатого козла, которого также неминуемо настигнет расплата.
Тут в воздухе появился вертолет, нанятый Чаком. Боб помахал рукой, хотя в этом не было необходимости, поскольку он стоял один посреди необъятной пустоты. Вертолет, знакомый старенький «хьюи», приземлился в сотне ярдов, приминая траву и поднимая в воздух мелкие камешки и марево пыли, — нечто совершенно чуждое во всем этом застывшем безмолвии. Рокот заглушил все звуки, сделав разговор невозможным. Подбежавший Чак похлопал Боба по плечу, подхватил его снаряжение, в том числе маскхалат и свой «ремингтон», а Боб подобрал «экьюреси» Энто. Они подошли к вертолету и забрались в кабину, но только после того, как Боб привлек друга к себе и шепнул ему в самое ухо:
— Дружище, мне срочно нужно поменять этот чертов подгузник.
Глава 52
В Вашингтоне, как и в любом космополитическом городе, есть рестораны, куда ходят с женами, и рестораны, куда ходят с любовницами. Если мужчина с женой, лучшей половиной, избранницей, матерью его детей, звеном всей цепочки, и у него есть желание полакомиться бифштексом, он отправляется в «Мортон», тихое и спокойное заведение на углу Коннектикут-авеню и К-стрит в самом центре делового квартала Там замечательно, вкусно и великолепно, но там скучно. Если же мужчина со своей кралей, живым фонтаном молодости и говорливости, и собирается вечером побить рекорд употребления виагры, если он со своей «племянницей», со своим ягненочком, тогда за порцией белков ему прямая дорога в «Палм» на Девятнадцатой.
«Палм» обладает дерзостью, бравадой, в нем царит атмосфера нью-йоркского гангстерского притона. У официантов такой вид, словно летом 67-го они побывали в Ньюарке:
[83]
лица цвета орехового дерева, густые волосы Средиземноморья, обильно напомаженные, и коротенькие курточки, увешанные всевозможными побрякушками. В зале темно; даже при официальном запрете на сигары и сигареты в воздухе чувствуется дым; стены украшены карикатурами на каких-то знаменитостей (которых невозможно узнать), картошка выглядит так, что ее можно принять за набор для ускорения инфаркта миокарда — наверное, блинчики, обжаренные в дизельном масле? — а мясо чистое, первобытное, истекающее кровью.
Билл Феддерс посвящал любовнице один вечер в месяц, и его жена, с которой он прожил тридцать пять лет, родившая ему четверых детей, относилась к этому с пониманием. Билл и его нынешняя пассия Джессика Дельф сидели в «Палме» в своем обычном кабинете, расположенном в дальнем левом углу полутемного зала. Билл потягивал крепкий коктейль из водки с мартини и восхищался точеными чертами лица молодой женщины, прямыми светлыми волосами и глазами с поволокой. Господи, какая же она красивая! Жаль, что скоро с ней придется расстаться.
— Джесси, смотрю я на тебя и гадаю, почему ты не отдала свое сердце какому-нибудь двадцатипятилетнему футболисту.
